У окна
Те дни хранятся в памяти моей,
И их ничто не может истребить,
Ничто, ничто, и тем нежней, больней
Воспоминание, что воротить
Того блаженства краткого нельзя.
Моя глухая, темная стезя
Мгновенье озарилась. Но молчу.
Я жалоб и укоров не хочу.
Но просто бы теперь хотелось мне
С тобою побеседовать вдвоем
Бездумно, тихо. Пусть как в легком сне
Прошедшее встает. Уж на твоем
Лице играет кроткая печаль.
Должно быть и тебе былого жаль?
У ног твоих все тот же прежний я.
Как хорошо, о милая моя!
Ты помнишь ли? тогда была весна,
В разгаре май. Над пыльною Москвой
Бледнела полночь. В глубине окна
Играла ты с котенком. Боже мой!
Как ты была безумно хороша!
Казалось, долго спавшая душа
Зажглась огнем, проснулась, зацвела…
Ужель твоя улыбка солгала?
Вплоть до зари не отрывая глаз,
Очей глубоких зелень и янтарь
Впивать, впивать… Рассветный близок час,
Последний догорающий фонарь
Вдали мерцает с городской стены,
И мы измучены, утомлены,
И ласково пересыпаешь ты
Моих фиалок блеклые цветы.
И едкие пурпурные уста
Смеются мне, и кажется: вот-вот
Действительность растает, как мечта,
И комната в безбрежность уплывет!
И в тихом ужасе небытия
Цветет твоя улыбка. Ты и я,
Безгласные, склоняя взор во взор, ―
Заброшенный в пространство метеор.
И бесконечно длятся эти сны,
И жалко пробудиться. Но пора:
Уж улицы становятся бледны,
Свежеет ветр, недолго до утра,
В окно запахла белая сирень,
Со стен и мебели слетает тень,
И фонаря мигавший долго газ
Мерцал, мерцал, и наконец угас.
Но что же вдруг в тебе произошло,
Что ты, как ядовитая змея,
Ужалила мне сердце? О, как зло
Ты пошутила, милая моя!
И тихо воротился я домой
С опустошенной, мертвою душой.
Пусть наши снова встретились пути:
Весна прошла. Порхает снег. Прости.