В МЕТЕЛЬ
1
У лампочки ночной ― огонь в живот,
кишки златые, светлые браслеты.
Никто не ходит в белом, все живут,
и ноги гнут, и руки быстрым брассом.
Жить лень у нас, и в тогах бы кого
куют кинжалом дней цезарианцы,
мой римский рот не может с русской О,
с трудом и корм в него до цельной речи.
Над Ленинградом осени уж нет,
и жизни нет, и гнев у снега жидок,
чужую песнь роялю тянет жук,
и не увозят наших фараонов.
Ты увези их, скоро Ленинград
Египет опояшет, и не сразу.
2
Мы ― пятая колонна, легион
истории у стран мы иностранный.
Свободен я! Всем телом сквозь метель
под белой рыбы снеговой, но удим,
идем, как пароход Эль-Меншийя
в пути по Нилу к моему народу.
Пришел, стою. Как капитан, в костюм
одет, китайских кос по шею носим,
я радуюсь, жгу в синю ночь костер,
я склею личность ― лампочку ночную.
И стоит жить!.. Садится колесо
со спицей соловьиной, и пурги нет.
Копи окоп и не сули косуль!
― Ты в Геттинген? А мне б в метель погибнуть!
3
Я б и погиб, но есть на ось закон,
я чту, учу его с улыбкой службы ―
что сделают идущему за мной,
если увидят, что ведущий слаб я?
Мне б лечь челом на камень лабрадор, ―
явленье Я! сквозь шлем ревя Рифею,
что, никого уж боле не любя,
кому я, муж, по камушку рифмую?
Народ крепчает всюду, как мороз,
верховных рог носитель и элита,
а неталантливая молодежь
к искусству тянется, но деньги ль это?
Ты линию у атома зажги,
увидь в роду вес желудя по дубу.
4
И женщин житие, и вид Земли ―
все есть яйцо, окружное по виду.
В глуши людской, с ноги стези земной,
неведомого наковальням века,
я жду его, идущего за мной,
посланца сфер ― второго человека.
Его удара молодого стоп
в день подлости, а в ночь здесь люди злые,
ему кую его души восход
сквозь шаровидны кожи золотые.
Ты на заре мой желудь не буди!
Снег слег меж новогодних ног Астарты…
От тех времен, от тех племен в груди
уж никого, мой Вакум, не осталось.