ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Памяти одного из первых комсомольцев ― товарища Шпиндяка, убитого кулаками.
Мы ― солидные люди,/ Комсомольцы двадцатого года.
Моль уже проедает/ Походные наши шинели…
Мы с детства знакомы/ С украинскою нашей природой,
Мы знаем,/ Как выглядит тополь/ После дождя и шрапнели.
На минуту представьте себе/ Вечера близ Диканьки,
И закаты по Гоголю,/ И махновца на пьяной тачанке,
Паровозного кладбища/ Оледенелые трубы,
И раскрытое настежь/ Окно комсомольского клуба…
Бригадиры побед,/ Мы по праву довольны судьбою,
На других поколеньях/ Свои проверяя года.
Не сбавляя паров,/ Грохоча биографией боя,
Мы идем в нашу старость,/ Как входят в туннель поезда…
Давайте вспомним/ Все, что нам знакомо.
Давайте снова/ Проверять посты,
Руководимые/ Секретарем губкома,
Украинцем/ Огромным и простым.
Он вел романтику,/ Как лошадь,/ За собой ―
Накормленной,/ Оседланной,/ Послушной.
Она, пришпоренная,/ Мчалась в каждый бой,
Потом покорно/ Шла к себе в конюшню.
Казармами,/ Вокзалами,/ Степями
Молодежь/ Расставила пикеты,
Благословляема/ Четыремя ветрами
И пятью/ Частями света.
Так накоплялся/ Боевой багаж
Побед,/ И поражений,/ И подполья,
Так начинался/ Комсомольский стаж
Товарищей―/ Участников Триполья.
Не забудем их,/ Лицо в лицо
Видевших и жизнь,/ И смерть,/ И славу.
Не забудем/ Наших мертвецов, ―
Мы на это/ Не имеем права!
Пусть они/ Наполнят нам о сроках,
Юность вызывающих на бой,
Пусть они/ Пройдут сквозь эти строки,
Жалуясь на раны/ И на боль.
Вот они/ Являются ко мне
В тесных коридорах общежитий.
Я их поведу/ По всей стране,
Чтобы показать им:/ ― Вот! Смотрите!
Сколько молодости/ У страны!
Сколько свежих/ Комсомольских сил!
Этот паренек/ Из Чухломы
Нас уже давно опередил.
Эта девушка/ Из Ленинграда
Первой в цехе/ Снижает брак.
Посмотри/ На ее бригаду!
Поздоровайся с ней,/ Шпиндяк!
Это молодость наша встала!
Это брызжет/ В десятках глаз
Весь огонь/ Твоего запала,
Перемноженный/ Сотни раз!..
Дышит время/ Воздухом веселым,
И пути широкие легли,
И горит вовсю/ Над Комсомолом
Солнце,/ Под которым мы росли.
1933