Как любимая женщина, поднят бокал,
Беспокойная муть новогоднего пая…
Погодите, друзья! В набегающий вал
Погляди, невозвратный, в былом утопая!
Ты же не был никем, умирающий друг,
Ты же прихоть и бред календарной таблицы ―
Дикари в пиджаках, мы столпились вокруг,
Мы сожрали тебя, капитан бледнолицый!
Благородный потомок бесчисленных дат!
Мы ломаем твой катер, от старости ветхий, ―
Смертной склянкой на скатерти чарки гудят
И, как мертвые чайки, ложатся салфетки…
Кто он будет, преемник неведомый твой?
Океаном вина, как луна, молчаливым,
Он плывет из прихожей ― на праздничный вой,
На двенадцатый бой с неизбежным приливом…
1928
Беспокойная муть новогоднего пая…
Погодите, друзья! В набегающий вал
Погляди, невозвратный, в былом утопая!
Ты же не был никем, умирающий друг,
Ты же прихоть и бред календарной таблицы ―
Дикари в пиджаках, мы столпились вокруг,
Мы сожрали тебя, капитан бледнолицый!
Благородный потомок бесчисленных дат!
Мы ломаем твой катер, от старости ветхий, ―
Смертной склянкой на скатерти чарки гудят
И, как мертвые чайки, ложатся салфетки…
Кто он будет, преемник неведомый твой?
Океаном вина, как луна, молчаливым,
Он плывет из прихожей ― на праздничный вой,
На двенадцатый бой с неизбежным приливом…
1928
