Почему ты весел и доволен,
Когда все мы сделались суровей,
Разве ты не слышишь ― с колоколен
Крик набата снова просит крови.
Крик души всегда сильней набата,
И душа сурова под весельем,
От побед пьянели мы когда-то,
Ныне горько бранное похмелье.
Но душа художника величит
Глубиной и дерзостью исканий,
Не поймет он правды чуждых кличей,
Как самим не узнанных страданий.
Он живет, разматывая свиток
Истин, брошенных тенями знанья,
Для него ваш ужас ― пережиток,
И страданье ваше ― не страданье.
Что для истин ― хищности победы,
Для идеи ― пораженья узы.
Разве меньше слава Архимеда
Оттого, что взяты Сиракузы.
Когда все мы сделались суровей,
Разве ты не слышишь ― с колоколен
Крик набата снова просит крови.
Крик души всегда сильней набата,
И душа сурова под весельем,
От побед пьянели мы когда-то,
Ныне горько бранное похмелье.
Но душа художника величит
Глубиной и дерзостью исканий,
Не поймет он правды чуждых кличей,
Как самим не узнанных страданий.
Он живет, разматывая свиток
Истин, брошенных тенями знанья,
Для него ваш ужас ― пережиток,
И страданье ваше ― не страданье.
Что для истин ― хищности победы,
Для идеи ― пораженья узы.
Разве меньше слава Архимеда
Оттого, что взяты Сиракузы.