Посв. Ф. А. Павловой
Разжал я ей алые губы
Своим поцелуем палящим
И жестом внезапным и грубым
Обнял ее круглые плечи…
Погасли смущенные свечи, ―
Одни мы в потоке кипящем!
Вспыхнули молнии страсти,
Белое тело сверкнуло,
В пьяной, томительной власти,
В бездне немых содроганий
Все потонуло!
Бешенство груди несытой,
Бедер дрожащих извивы,
Хмель в поцелуях разлитый,
Искры безумных желаний, ―
Шепот стыдливый!
Но голос Дьявола не дремлет,
Твердит о смене наслаждений,
И пьяный мозг уже не внемлет
Тому, что робко ропщет стыд,
И мрачным пламенем горит
Заря отверженных сплетений.
И там, где кричали орлы,
Протянулись ползучие, цепкие змеи,
Изогнувши свои сладострастные шеи,
И в холодные кольца зажали
Лебедей, опьяненных развратом…
В бездне царственной мглы
Смехи Дьявола вдруг зазвучали
Громовым, тяжкомлатным раскатом!
11 августа 1906 Орел
Разжал я ей алые губы
Своим поцелуем палящим
И жестом внезапным и грубым
Обнял ее круглые плечи…
Погасли смущенные свечи, ―
Одни мы в потоке кипящем!
Вспыхнули молнии страсти,
Белое тело сверкнуло,
В пьяной, томительной власти,
В бездне немых содроганий
Все потонуло!
Бешенство груди несытой,
Бедер дрожащих извивы,
Хмель в поцелуях разлитый,
Искры безумных желаний, ―
Шепот стыдливый!
Но голос Дьявола не дремлет,
Твердит о смене наслаждений,
И пьяный мозг уже не внемлет
Тому, что робко ропщет стыд,
И мрачным пламенем горит
Заря отверженных сплетений.
И там, где кричали орлы,
Протянулись ползучие, цепкие змеи,
Изогнувши свои сладострастные шеи,
И в холодные кольца зажали
Лебедей, опьяненных развратом…
В бездне царственной мглы
Смехи Дьявола вдруг зазвучали
Громовым, тяжкомлатным раскатом!
11 августа 1906 Орел
