X В АВСТРАЛИИ
Часто копишь, копишь деньги, ―
копишь долго и с трудом,
Да в живот продажной девке вдруг и
спустишь всё дотла.
Архилох
Под солнцем овцы дремлют тупо,
Шалаш мой душен, словно печь,
Роняет время капли скупо
И нечем мне себя развлечь.
Я думал, будучи в дороге:
Увижу резвых кенгуру,
И гор неведомых отроги,
И темнокожих дев игру.
Но кенгуру ушли в пустыни,
Мечтам моим пришлось отцвесть ―
И в австралийских дебрях ныне,
Как и в Европе, надо есть.
Приехав, я в Мельбурне шумном
В один веселый дом попал,
Напился пьян и, став безумным,
Роман с девицей завязал.
Она пила, как воду, виски,
Курила много папирос,
Болтала что-то по-английски
И морщила забавно нос.
Но я столь жгучих наслаждений
Не знал в парижских кабаре,
Всю ночь нам пел разврата гений
И смолк на утренней заре.
Я кошелек, грустя, пощупал:
Увы! там не было монет…
Сиял небесный синий купол,
Часы звонили на обед…
И вот слугою скотовода
Живу один, среди овец,
Далек Мельбурн, любовь, свобода ―
И денег не пришлет отец.
Томлюсь в моем уединеньи,
Тоскую в знойной тишине,
Порой пишу стихотворенья
О милой, о родной стране.
О даме, встреченной в Мельбурне,
Мечтаю до потери сил:
Я не видал очей лазурней,
Я женщин жгучей не любил!
Как только месячную плату
За труд мой адский получу,
Опять восторгу и разврату
Себя я радостно вручу.
Лаская пламенные груди,
Целуя алые уста,
Забуду я часы безлюдий,
Забуду я, как жизнь пуста!
Январь 1915 Петербург
Часто копишь, копишь деньги, ―
копишь долго и с трудом,
Да в живот продажной девке вдруг и
спустишь всё дотла.
Архилох
Под солнцем овцы дремлют тупо,
Шалаш мой душен, словно печь,
Роняет время капли скупо
И нечем мне себя развлечь.
Я думал, будучи в дороге:
Увижу резвых кенгуру,
И гор неведомых отроги,
И темнокожих дев игру.
Но кенгуру ушли в пустыни,
Мечтам моим пришлось отцвесть ―
И в австралийских дебрях ныне,
Как и в Европе, надо есть.
Приехав, я в Мельбурне шумном
В один веселый дом попал,
Напился пьян и, став безумным,
Роман с девицей завязал.
Она пила, как воду, виски,
Курила много папирос,
Болтала что-то по-английски
И морщила забавно нос.
Но я столь жгучих наслаждений
Не знал в парижских кабаре,
Всю ночь нам пел разврата гений
И смолк на утренней заре.
Я кошелек, грустя, пощупал:
Увы! там не было монет…
Сиял небесный синий купол,
Часы звонили на обед…
И вот слугою скотовода
Живу один, среди овец,
Далек Мельбурн, любовь, свобода ―
И денег не пришлет отец.
Томлюсь в моем уединеньи,
Тоскую в знойной тишине,
Порой пишу стихотворенья
О милой, о родной стране.
О даме, встреченной в Мельбурне,
Мечтаю до потери сил:
Я не видал очей лазурней,
Я женщин жгучей не любил!
Как только месячную плату
За труд мой адский получу,
Опять восторгу и разврату
Себя я радостно вручу.
Лаская пламенные груди,
Целуя алые уста,
Забуду я часы безлюдий,
Забуду я, как жизнь пуста!
Январь 1915 Петербург
