«И в Стамбуле конституция! ―
Сидор Карпыч мне сказал, ―
А у нас лишь ― проституция!»
И на деву показал.
«И в Стамбуле бредят левою, ―
Сидор Карпыч продолжал, ―
А у нас…» ― и вслед за девою,
Улыбаясь, побежал.
«Доложу без лицемерия:
Эта девушка мила,
Как респуб…» Вдруг жандармерия
К либералу подошла.
«Ваша речь ― о конституции?
Не угодно ли в квартал…»
― «Нет, мы так… о проституции…» ―
Сидор Карпыч лепетал.
Улыбнулся снисходительно
Светло-синий алгвазил
И перстом весьма внушительно
Либералу погрозил.
Уподобясь мокрой курице,
Не желая сгнить в части,
С той поры мой Клим на улице
Стал себя умней вести.
На девчонок тратит рублики,
Состоит у них в долгу,
Но не любит он республики,
О свободе ― ни гу-гу!
Даже с Третьим отделением
Примирился Клим давно,
И твердит он с умилением
Громко правило одно:
«Разговоров политических
Опасайся на Руси!
Но о девах венерических
Без опасности проси!»
7 июля 1876
Сидор Карпыч мне сказал, ―
А у нас лишь ― проституция!»
И на деву показал.
«И в Стамбуле бредят левою, ―
Сидор Карпыч продолжал, ―
А у нас…» ― и вслед за девою,
Улыбаясь, побежал.
«Доложу без лицемерия:
Эта девушка мила,
Как респуб…» Вдруг жандармерия
К либералу подошла.
«Ваша речь ― о конституции?
Не угодно ли в квартал…»
― «Нет, мы так… о проституции…» ―
Сидор Карпыч лепетал.
Улыбнулся снисходительно
Светло-синий алгвазил
И перстом весьма внушительно
Либералу погрозил.
Уподобясь мокрой курице,
Не желая сгнить в части,
С той поры мой Клим на улице
Стал себя умней вести.
На девчонок тратит рублики,
Состоит у них в долгу,
Но не любит он республики,
О свободе ― ни гу-гу!
Даже с Третьим отделением
Примирился Клим давно,
И твердит он с умилением
Громко правило одно:
«Разговоров политических
Опасайся на Руси!
Но о девах венерических
Без опасности проси!»
7 июля 1876