
День наступил, спешит густой толпою
Ко храму древнему народ:
Сегодня в первый раз своей рукою
Царь-отрок жертву принесет.
Засыпана цветами вся дорога,
Гремит браминов стройный хор,
Но он глядит задумчиво и строго,
И полон скорби детский взор.
Звучат везде священные напевы,
Горят алмазы и жемчуг.
Его красавицы встречают девы
И замыкают в чудный круг.
Весельем дышат лица молодые,
Всё полно жизни, красоты,
И солнце льет потоки золотые
На ткани, мрамор и цветы…
Но вот и храм ― и холодом и тенью
От сводов веет вековых,
Там в сумраке под вечно хмурой сенью
Безмолвно всё ― и хор затих.
У стен стоят немые изваянья,
Во мрак вперив недвижный взор:
Праджапати ― источник мирозданья,
Варуна ― вечности простор;
И рядом Чандра, тихая богиня,
Царица светлая ночей,
Что плавает в лазуревой лустыне
В венце серебряных лучей.
И Сурия, живой огонь вселенной,
Кем мир согрет и озарен,
И сам великий Брама неизменный
Среди явлений и времен.
И замерла толпа безмолвно на пороге,
И ждет, чтоб царь колени преклонил свои
Но он вошел ― и встали мраморные боги
Пред тем, кто миру нес учение любви.
(1892)
Ко храму древнему народ:
Сегодня в первый раз своей рукою
Царь-отрок жертву принесет.
Засыпана цветами вся дорога,
Гремит браминов стройный хор,
Но он глядит задумчиво и строго,
И полон скорби детский взор.
Звучат везде священные напевы,
Горят алмазы и жемчуг.
Его красавицы встречают девы
И замыкают в чудный круг.
Весельем дышат лица молодые,
Всё полно жизни, красоты,
И солнце льет потоки золотые
На ткани, мрамор и цветы…
Но вот и храм ― и холодом и тенью
От сводов веет вековых,
Там в сумраке под вечно хмурой сенью
Безмолвно всё ― и хор затих.
У стен стоят немые изваянья,
Во мрак вперив недвижный взор:
Праджапати ― источник мирозданья,
Варуна ― вечности простор;
И рядом Чандра, тихая богиня,
Царица светлая ночей,
Что плавает в лазуревой лустыне
В венце серебряных лучей.
И Сурия, живой огонь вселенной,
Кем мир согрет и озарен,
И сам великий Брама неизменный
Среди явлений и времен.
И замерла толпа безмолвно на пороге,
И ждет, чтоб царь колени преклонил свои
Но он вошел ― и встали мраморные боги
Пред тем, кто миру нес учение любви.
(1892)