ЕГОРУШКА
Поэма
1
Обронил орел залетный-перышко.
Родился на свет Егорий-свет-Егорушка.
Ликом светлый, телом крепкий,
Грудью ― емкий, криком ― громкий.
Обоймет ― задушит.
Десять мамок сушит.
Поет мамка над колыской,
Поет нянька над колыской:
«Ты лежи, сыночек, тихо,
Серый волк, сыночек, близко!
Придет серый волчок,
Схватит за бочок!
Так уж спи, мой свет-Егорий!»
А сосун из люльки вторит:
« ― Придет серый волчок,
Схватит няньку за бочок!»
― Спи, сынок, голубок!
Тот встает на дыбок.
― Спи, сыночек! ― А тот
Няньке пятками в рот.
И на том спасибо:
Всех зубов не выбил!
Ходи тихо, ходи низко ―
У Егорья три колыски.
Перва ивова была:
Сама матушка сплела.
Так ее наш сокол
Всю по прутику расплел.
Расписная да резная ―
Вот колысочка вторая.
Часу в ней не пролежал:
Разом в щепья изломал!
Увязала гривну в узел,
Пошла матушка на кузню:
― «Наших слез поубавь.
Колыбелочку нам справь,
Чтоб сыночек наш пригожий
Ее в год не раскорежил!»
Пошла в кузнице горячка,
Идет мать-молодка с качкой:
Красной кованою ―
Кузнецовою.
Весом: пять пудов с половиной.
Положила в нее сына.
― Ходи вверх, ходи вниз! ―
Как скорлупочку разгрыз.
И глядит на свет Господень
Оком огненным.
2
То не ветер расшумелся над ветлами ―
Вспоминает молода ― орла залетного.
Не простого-то орла ― златоперого,
Ну, с которым-то она ― от которого…
Вспомнить ― грудь кипит!
Позабывши стыд ―
Волком взвыть бы, да нельзя: сыночек спит!
Не кричит ― знать сыт.
― Вспомнить ― грудь кипит! ―
Что ж так тихо нынче спит-не храпит?
С лавки скок: ― Сы ― нок!
Качку толк: Что ― смолк?
Да вся кровь с лица: колыска пуста!
Туды-сюды:
Под качкой – нет,
Под лавкой – нет,
Скок на печь – нет!
Аж в кадку ― дно
Пытать багром
Пошла, аж вилами навоз
Перетрясла ― как волк унес!
Аль Полунощница в нору
Сгребла, зажав в переднике?
И ― воем ― по всему двору: ―
Мой первенький! ― Последненький!
Месяц ясный,
Звезды частые,
Беда-беда страшная!
Заколи меня, несчастную,
Заря-заря красная!
Ох, знак на правом на плече
Родимый, щечки-зарева!
При светлом месячном луче
Как есть ― по травочке одной ―
Все сено перешарила.
В хлев толканулася: петух
В сердцах вскричал. ― Овечий дух
Ей в нос ― с какой-то смесью.
Взошла ― за нею месяц.
И тычет ей перстом: Гляди!
Глядит: а хлеву посреди ―
Так в нос и вдарил запах! ―
Сама ― с Егоркой в лапах!
А малый-то ее в живот!
Так приналег ― аж треск идет!
Причмокивая лихо,
Егор сосет волчиху.
А рядом ― полукругом в ряд ―
Шесть серых волченят.
А она-то его, уж она-то его.
Сосет ― а та, знай, облапливает!
Уж мало ей лап четырех своих, ―
Хвостом норовит, анафема!
Тот чмокнет, а эта хвостищем: мот!
И в нос-то его язычищем ― раз!
Да тела всего ― язычищем ― вдоль
Сто раз ― да еще сто раз.
А кругом, в маменьку впиясь;
Дюжина красных глаз.
А кругом, ― промеж дохлых кур ―
Дюжина овчьих шкур.
Застолбенела, не ступнет:
Аж гири у лодыжек:
А этот себе, знай, сосет,
А та себе, знай, лижет!
Как вздрогнет тут ― и шесть носов
Ввысь ― от овечьих шкур.
И хором шестеро бесов
За волченихой: уррр!
― Егорушка! ― И частокол
Ощеренных клыков.
― Егорушка! ― Седых боков
Дых – и седин – дыб.
― Егорушка! ― И через всех
Бесов ― на сына прямо!
А тот ― от матери-то ― в мех:
Анафеме-то: ― Мама!
А она-то его! Уж она-то его!
― Сосет, а та, знай, облапливает!
Гляди, мол, смекай, мол, кто мать ему!
Аж нос задрала, анафема!
А бабы не слышно, ―
Лижи во все рыло! ―
Тихонечко вышла
И дверку закрыла.
Только с того часу
Новым дням черед.
Просит малый мяса,
Груди не берет.
Только месяц рожки
Ткет сквозь рожь-гречиху ―
Кажну ночь в окошко
За дитем ― волчиха.
________
Подрастают наши крылышки-перушки!
Три годочка уж сравнялось Егорушке,
Черным словом — бронит,
Не ребеночек растет ― а разбойник.
Кочны вянут в огороде,
Цветы голову воротят.
Цвет не цвет и гриб не гриб ―
Всем головочки посшиб!
Мать ― сдобную лепешечку
Ему, ― тот рожу злобную.
Мать ― по носу пуховкою,
А тот ее ― чертовкою.
И снег зачем белый,
И еж зачем колкий,
И Бог зачем ― волка
Без крылышек сделал.
Окрошка на стол ―
Подавай ему щей!
Любимая кошка ―
И та без ушей!
А ростом-то! Вздохом!
И ввысь-то, и вширь!
Ни чертом, ни чохом:
Растет богатырь!
Задать ему порку ―
Вся грудь закипает!
Да рядом с Егоркой
Браток выступает:
Попом не крещенный,
Христом не прощенный,
Честь-совесть ― как сито,
К нему как пришитый.
У Егорки щеки круглые,
А у волка впалые.
У обоих совесть смуглая,
Сердце в груди ― шалое.
У Егорки губы красные,
А у волка ― сизые.
Оба до овец опасные:
Одной слюнкой лизаны.
У Егорки башка кольцами.
А у волка ― космами
Ну а уж мозгами сходственны:
Одним гребнем чесаны.
У Егорки ― штаны рваные,
А у волка ― драные.
Оба гости ― в лесу ― званые:
Одним млеком ― пьяные.
Одно слово: братья крестные:
Оба: рвань отборная!
Из одной лоханки трескают:
Одной грудью вскормлены!
С зарею ― как хлебом накормит мать ―
Заборы ломать да ломать.
Где энти прошли: словно вражья рать:
Вовек уж лесам не встать.
Да друг перед дружкою силой хвастать:
Овчаров дражнить, по амбарам шастать.
Егорушка вброд ― и волчонок вброд,
Себе чего в рот ― и волчонку в рот,
Почище чем бабы в голодный год
Московский блюдут черед.
Десятый чугун опростают с братцем ―
Д’ну обниматься, д’ну целоваться!
А баба одна забрела во двор,
Да к печке ― а в печке-то – вой да ор.
Еще не очнется с тех самых пор,
Как тот ему спинку тер!
Без щелоку, чай, без мочалки-мыла,
А так себе ― волчьим манером: рылом.
Чуть где коромысло ― бабье, держись!
Ведерки-то с горки, ― да вверх, да вниз!
А поп-то у нас потому и лыс,
Что тот ему хвост отгрыз.
В овражке лежат, друг у дружки ищут.
Ох синь моя звездная, райский сад!
Ох ноченька поздня, покров-наш плат!
У Господа Бога и волк, знать, свят…
Где свалятся ― там и спят.
И сладко так спят, хоть никто не стелет:
Дыханьице-пар на две части делят.
Храпят себе дружно ―
И дело святое!
Друг ― с другом.
Блуд ― с блудом, ―
Волчонок с дитею!
________
Еще раз сбылась заря, Господень промысел
Поднялся Егор с волком на промысел.
<Тот и другой
Без стежек прут->
Идут
На разбой
И блуд.
Егорка-то: фью,
Тот ушьми подвижет.
Егорка-то: тьфу!
А волчок подлижет.
Идут ― горы гудут,
Идут ― лес взором жгут,
Что пожар ― то за спиной кумач раздут.
Пожар ― рубаха-то!
Зато штаны-то!
Из плису-бархату ―
Как плугом взрытые!
Как рой чертей-бесов
Вкруг ног-то крутятся.
Идут, красу с кустов
Сбивают прутиком.
Дорога дальняя,
Дорога ранняя.
Идет с волком дите ―
Заместо ангела.
(С хвостом ли ангел наш,
Али с крылом ― нам што?
Лишь бы служил нам кто!
Лишь бы любил нас кто!)
Идут кустом-леском,
Идут рекой-мостом,
Идут холмом-горбом,
Идут кремнем-песком.
Последня корочка
Давно проглочена.
Глядит Егорушка:
Тын позолоченный.
За тыном ― райский сад,
Глядит: кусты в цветах,
Меж них ― скворцы свистят
На золотых шестах.
Остановился тут
Егор ― тут.
― На кой цветы цветут?
Их и козлы не жрут!
А волк-то вторит, сват,
Нос сморщив замшевый: ―
На кой скворцы свистят,
Когда не жрамши мы?
Как красная искра
Меж них зажглась.
Волк братцу: ― Садись,
Братец и ― раз —
Козлом ― через тын ―
В сад.
А сад ― не просто сад:
В цветах скворцы свистят
На золотых шестах ―
Знать сад-то ― царский сад!
Егоркин ― скорый суд,
Егоркин ― грозный вид:
На кой цветы цветут,
Раз в брюхе ― гром гремит?!
А волк-то вторит, сват,
Нос сморщив плюшевый:
«Зачем скворцы свистят,
Раз мы не хушамши?»
И ― ну ― кусты, костить,
И ― ну ― шесты трясти!
А с высоты скворцы
Над волчьей хитростью
Уж так свистят, свистят
На золотых шестах,
Что волк Егорку в зад
Зубами ― хвать в сердцах!
И все растет их злость
Огнем-соломою.
Уж все кусты-то в лоск,
Шесты поломаны,
Егоркин рваный зад,
Егоркин страшный взгляд.
В очах-то-красный ад.
Ну уж и царский сад!
― Ась? ―
Алой рекой – лиясь,
Белой фатой – виясь,
В небе ― заря взялась,
В травке ― тропа взялась.
И по тропе по той,
Под золотой фатой,
Плавной, как сон, стопой ―
Матерь с дитей.
В белых цветах дитя ―
Словно в снегах ― дитя,
В белых дитя ―
Как в облаках ― дитя,
В ручке платочек-плат
Алый-знать-клетчатый,
И голубочек над
Правым над плечиком.
Остолбенел Егор,
Стоит навытяжку.
Им молвит дитятко:
«Зачем шесты трясти?
Скворцы ― ручные все.
<Зачем кремень в горсти?)
Мы здесь родные все».
И ручкой манит их,
И ручки тянет к ним,
И на ушко словцо
Шепочет маменьке.
Побагровел Егор.
А тот-то: «Братец мой!»
Побагровел Егор, ―
Да как раскатится!
Да как взгремит в упор: ―
Твой золоченый тын!
А я ― так вор-Егор,
Егор ― ничей я ― сын…
А волк-то вторит, сват: ―
Наш невысокий чин.
Егор он ― волчий брат,
Егор ― ничей он сын.
(А сам-то желтый глаз
Скосил на птиченьку.)
И серебром смеясь.
Им молвит дитятко:
― «Ты злость-то брось, родной.
Ты мне насквозь родной!
Не только гость ты мой,
Ты приходи, Егор,
Ко мне по яблочки!»
Ему в ответ Егор
С великой наглостью:
― «Что надо ― сам беру,
Мой путь ― к чертям в дыру,
Моя вся кровь в жару,
Овец сырьем я жру!»
А волк-то вторит, ― сват,
Клыками хвастая: ―
«На кой нам черт твой сад.
Раз мы зубастые!»
Да вдруг ― глядите-кось:
Платочком слезку вдруг
Смахнуло дитятко.
Слеза-то крупная,
Платочек клетчатый.
И голубочек-Дух
Вздрогнул на плечике.
В большом смятенье двор,
Скворцы всполохнуты.
Егор,
Да вдруг как грохнется!
В мох-дерн-песок-труху
Всем лбом ― как вроется!
И вверху: ―
«Не плачь, ― устроится!»
А Дух-то вторит-свят,
Крылами плеская: ―
«Егор, весь грех твой снят
Одною слезкою!»
Лежит ничком наглец,
Прах-землю лопает.
Что в ледоход гребец,
Плечьми работает.
Как пудовик-битюг
Под грузом ― дышит-то!
И с материнских рук
Склонившись ― дитятко:
«Рви, рви, опять взращу!
Семян-то множество!»
За обе рученьки
Его ― на ноженьки.
________
Раскрыл глаза Егор:
Глазам не верится!
Где царский тын-забор?
Стоит под деревцем.
Как сахарком-песком
Стоит осыпанный.
А рядом волк ползком,
С глазами сытыми.
Как будто сон какой!
Где царь тот крохотный?
Прикрыл глаза рукой. ―
Рука мокрехонька!
А волк-то вторит-вор: ―
«Теперь ― хоть в чайную!
Какой же волк-я-вор,
Раз я расхаянный!
Ох, мой носок в пуху!»…
А деревцо вверху: ―
«Рви, рви, опять взращу!
Греши, опять прощу!»