Не поспевает жизнь за нами.
Еще оркестр гудит в ушах,
но пешеход проносит знамя,
с манифестации
спеша.
Еще дают в месткоме пряник
от двух часов до девяти,
еще трамвай―
других упрямей ―
идет
не по тому пути.
Еще пекут,
взбивают,
жарят
и кипятят китайский чай,
но морщится
воздушный шарик
и умирает невзначай.
И управдом звезду снимает,
презренной
прозой говоря,
и прячет,
может быть,
до Мая,
а может быть,
до Октября.
1932
Еще оркестр гудит в ушах,
но пешеход проносит знамя,
с манифестации
спеша.
Еще дают в месткоме пряник
от двух часов до девяти,
еще трамвай―
других упрямей ―
идет
не по тому пути.
Еще пекут,
взбивают,
жарят
и кипятят китайский чай,
но морщится
воздушный шарик
и умирает невзначай.
И управдом звезду снимает,
презренной
прозой говоря,
и прячет,
может быть,
до Мая,
а может быть,
до Октября.
1932