СОЛЯНОЙ БУНТ
Часть первая
CВAДЬБА
Желтыми крыльями машет крыльцо,
Желтым крылом/ Собирает народ,
Гроздью серебряных бубенцов
Свадьба/ Над головою/ Трясет.
Легок бубенец,
Мала тягота,
Любой бубенец ―
Божья ягода.
На дуге растет
На березовой,
А крыта дуга
Краской розовой,
В Куяндах дуга
Облюбована,
Розой крупною
Размалевана.
Свадебный хмель/ Тяжелей венцов,
День-от свадебный/ Вдосталь пьян.
Горстью серебряных бубенцов
Свадьба швыряется/ В синь туман.
Девьей косой/ Перекручен бич,
Сбруя в звездах,/ В татарских, литых.
Встал на телеге/ Корнила Ильич.
― Батюшки-светы! Чем не жених!
Синий пиджак, что небо, на нем,
Будто одет на дерево, ―
Андель с приказчиком вдвоем
Плечи ему обмеривал.
Кудерь табашный―/ На самую бровь,
Да на лампасах―/ Собачья кровь.
Кони! Нестоялые,
Буланые, чалые…
Для забавы жарки
Пегаши да карьки,
Проплясали целый день ―
Хорошая масть игрень:
У черта подкована,
Цыганом ворована,
Бочкой не калечена,
Бабьим пальцем мечена,
Собакам не вынюхать
Тропота да иноходь!
А у невестоньки/ Личико бе-е-ло,
Глазыньки те-емные… / ― Видно, ждет…
― Ты бы, Анастасьюшка, песню спела?
― Голос у невестоньки ― чистый мед…
― Ты бы, Анастасьюшка, лучше спела?
― Сколько лет невесте? / ― Шашнадцатый год.
Шестнадцатый год. Девка босая,
Трепаная коса,
Самая белая в Атбасаре,
Самая спелая, хоть боса.
Самая смородина Настя Босая:
Родинка у губ,/ До пяты коса.
Самый чубатый в Атбасаре
Гармонист ушел на баса.
Он там ходил,/ Размалина,/ Долга-а
На нижних водах,/ На басах,/ И потом
Вывел саратовскую,/ Чтобы Волга
Взаплески здоровалась с Иртышом.
И за те басы,/ За тоску-грустебу
Поднесли чубатому/ Водки бас,
Чтобы, размалина,/ Взаплески, чтобы
Пальцы по ладам,/ Размалина,/ В пляс.
Сапоги за юбкою,
Голубь за голубкою,
Зоб раздув,
Голубь за голубкою,
Сапоги за юбкою,
За ситцевой вьюгою,
Голубь за подругою,
Книзу клюв.
Сапоги за юбкою
Напролом,
Голубь за голубкою,
Чертя крылом.
Каблуки ― тонки,
На полет легки,
Поднялась на носки ―
Все у-ви-дела!
А гостей понаехало полный дом:
Устюжанины,/ Меньшиковы,/ Яркoвы.
Машет свадьба/ Узорчатым подолом,
И в ушах у нее/ Не серьги ― подковы.
Устюжанины, мешанные с каргызом,
Конокрады, хлестанные пургой,
Большеротые, с бровью сизой,
Волчьи зубы, ноги дугой.
Меньшиковы, рыжие, скопидомы,
Кудерем одним подожгут што хошь,
Хвастуны,/ Учес,/ Коровья солома,
Спит за голенищем спрятанный нож.
А Ярковы ― чистый казацкий род:
Лихари, зачинщики,/ Пьяные сани,
Восьмерные кольца, первый народ,
И живут,/ Станицами атаманя.
Девка устюжанинская/ Трясет косой,
Шепчет ярковским девкам: ― Ишь,
Выворожила, стерва,―/ Выпал Босой,
Первый король на цельный Иртыш.
Да ярковским что! / У них у самих
Не засиживалась ни одна:
Дышит легко в волосах у них
Поздняя, северная весна…
Пологи яблоневые у них.
Стол шатая,/ Встает жених.
Бровь у него летит к виску.
Смотрит на Настю/ Глазом суженным
Он, словно волка, гонял тоску,
Думал―/ О девке суженой.
Он дождался гульбы! И вот
Он дождался гостей звать!
За локоток невесту берет
И ведет невесту―/ Плясать.
И ведет невесту свою
Кружить ее ― птицу слабую,
Травить ее, лисаньку, под улю-лю
И выведать сырой бабою.
Зажать ее всю/ Легонько в ладонь,
Как голубя! Сердце услышать,
Пускать и ловить ее под гармонь
И сжать, чтобы стала тише,
Чтоб сделать смирной. / Рядом садить,
Садовую, счастье навдалеке,
В глаза заглядывать,/ Ласку пить,
Руку ей нянчить в своей руке.
― Ох, Анастасея… Ох, моя
Охотка! Роса. Медовая.
Эх, Анастасея, эх, да я…
Анастась!.. / Судьба!.. / Темнобровая!
Я ли, алая, тебя бить?
Я ли, любая, не любить?
Пошепчи,/ Поразнежься,/ Хоть на столько…
― Жениху! / С невестою! / Горько!
И Арсений Дерoв, старый бобер.
Гость заезжий,/ Купец с Урала,
Володетель/ Соленых здешних озер.
Чаркой машет, смеется:/ ― Мало!..
Он смеется мало, а нынче ― в хохот,
Он пал на стол/ От хохота охать.
Он невесте, невесте/ Дом подарил,
Жениху подарил ― вола,
Он попов поил, звонарей поил,
Чтобы гуще шел туман от кадил,
Чтобы грянули колокола.
Ему казаки ― друзья,/ Ему казаки ― опора,
Ему с казаком/ Не дружить нельзя:
Казаки―/ Зашшитники/ От каргызья,
От степного/ Хама/ И вора!
А к окну прилипли, плюща носы.
Грудой/ У дома свален народ ―
Слушать, как ушел на басы
Гармонист/ Знаменитый тот.
Видеть, как Арсений Деров
Показывает доброту,
Рассудить,/ Что жених,/ Как черт, остробров,
Рассудить/ Про невесту ту.
За полночь, за ночь…
Над станицей месяц ―
Узкая цыганская серьга.
Лошади устали
Бубенцом звенеть…
За полночь, за ночь…
За рекой, в тальниках дальних,
Крякая,
Первая утка поднялась,
Щуки пудовые
По теплой воде
Начертили круги.
Сыпались по курятникам
Пух и помет,
И пошатывались
Петухи на нашестах,
Не кричали – зорю пили…
Свадебное перо
Ночь подметала,
Спали гости, которые не разошлись.
А жених увел невесту туда,
Где пылали розаны на ситце,
Да подушки-лебеди
В крылья не били,
Да руки заломанные,
Да такая жаркая
Жарынь-жара…
А на рассвете, когда табуны
Еще не кричали,/ Не пели калитки,
Окна студеные были темны,
С дымных песков степной стороны
Дробно загрохотали кибитки.
Их окружали пыль и гром,
На лошадях/ Разукрашенных,/ В рыжем мыле,
Аткаменеры/ Плясали кругом,
Падали к гривам и, над седлом
Приподнимаясь, небу грозили.
Красным лисьим мехом горя,
Их малахаи неслись, махая
Вялым крылом,/ И неслась заря,
Красная, как их малахаи.
В первой кибитке/ Хаджибергенев
Амильжан,/ Хозяин,/ Начальник, ― он
Весь распух от жира и денег
И от покорной/ Нежности жен.
У него в гостях не была худоба, ―
Он упитан/ От острых скул/ И до пят
На повозках кричат/ Его ястреба,
И в степях/ Иноходцы его трубят.
И у жен его/ В волосах ― рубли,
Соколиные перья – у сыновей.
Род его ― от соколов и
От далеких,/ Те-емных/ Ханских кровей.