Пастернак
Перо копьем замахивается в солнце.
Вернуть его в чернильницу с трудом,
и ноет голосом виолончели дом
недоумением и гением бессонниц.
И снова над московским очагом
весь тоненький, растрепанный, бегом
спешит зимой еще в загаре жара
такой живой, что жилочки дрожат…