Ты могла с улыбкой облечь,
божественно обнажая,
теплоту безмускульных плеч
в душистый снег горностая.
И подняв золотой лорнет,
застывая, словно камея,
восторженный слушать бред
театрального чародея.
1917
божественно обнажая,
теплоту безмускульных плеч
в душистый снег горностая.
И подняв золотой лорнет,
застывая, словно камея,
восторженный слушать бред
театрального чародея.
1917
