Береза, не сгорая, тлела,
И отражение, упав
В мою тетрадь, в тетради пело!
Чернели на ее коре
Пометки клинописью древней.
Писала ли она сестре,
За тридевять земель, в деревню,
В Россию дальнюю мою?
Любила ли, как я люблю?
Зимой, веселые подруги,
Которым дорог снег-снежок,
Она ― в густые хлопья вьюги,
Я ― в оренбургский мой платок
Закутанные, жили рядом,
Она ― в саду, и я ― в окне.
То, что недавно было садом,
В сплошной тонуло белизне,
И одиноко, в целом мире,
В холодной пустоте вдвоем,
Не в русской ли бескрайней шири,
Казалось, обе мы бредем?
В стране нездешнего мороза,
Качаясь тихо на ветру,
Искала ощупью береза
Свою похожую сестру,
И не нашла… Снега растают
В саду, с которым я прощусь.
Покорная, береза знает
Заранее разлуки грусть…
А я, уйдя навек отсюда,
Не раз, на утренней заре,
Читать березам русским буду
Стихи о дальней их сестре.
Всю клинопись ― письмо, дневник ли
В простые уложу слова…
Как ветви медленно поникли!
Как шелестят… Едва-едва…
По-своему, наверно, любят
Союз неповторимый наш.
Когда уйду, березу срубят,
Чтобы не портила пейзаж!
Ведь казни только я мешала:
Где заступлюсь, где упрошу.
Она не знала, что дышала,
Пока я вместе с ней дышу…
Березы Родины! Скажу я
Всё, что стихам сказать дано.
Вы не найдете в них чужую,
Быть может мертвую давно.
Ее конец от вас я скрою,
Мне память о живой мила!
Пусть к вам придет она такою,
Какою в жизнь мою вошла.