Я шла под вечер, как всегда иду,
Не узнавая улиц и не помня,
Кто я сама… В привычном мне бреду
Стихов, печали… Не было бездомней
Души на свете, чем моя душа,
Вне времени, пространств, воспоминаний…
Так, шаг за шагом, в сумрак, не спеша,
За листьями, летящими в тумане,
За музыкой невысказанных строк,
Чуть зазвеневших далеко-далёко…
Когда на перекрестке тех дорог
Огонь затеплил золотое око,
И поняли глаза, что там, в окне,
Есть кто-то, бесконечно близкий мне.
И мертвые запели имена,
И улица свое шепнула имя
И пред глазами жадными моими
Раскрыла сердце старое до дна.
И как двенадцать лет тому назад,
Из церкви вышел маленький аббат
И затрусил, виляя черной рясой,
А в лавочке с заплаканным стеклом,
Всё той же самой, слева, за углом,
Старуха в шарфе кашляла над кассой!
Как пилигрим из заповедных мест
Дошел случайно, спутав все дороги,
Я вздрогнула, узнав и дом убогий,
И две ступеньки, и слепой подъезд.
Но музыка безумная от них
Широким звоном многих колоколен
Летела, за стихом рождая стих,
И каждый был всей улицею болен
И упоен… А наверху, звеня,
Протяжно пел минорный звук огня.
О, как сказать про лампочку-звезду,
Про то, как память с временем боролась?
Я потеряю путь и не приду,
Но только бы запомнить этот голос
И впеть его в горящие слова,
В моих стихов печальные разливы!
Есть улица, где наши тени живы,
Есть дом, где жизнь моя еще жива!
1935