АФФРИКО
Cosi piangendo e sospirando forte
L’innamorato giovane in sul letto…
Boccaccio. Ninfale Fiesolano*
Метался он на душном, тесном ложе
И всё твердил: «Ах, Мензола! Ко мне!
Видение мое на сон похоже…
Иль и пришла ты, может быть ― во сне?
Бывал ли рок бесчувственней и строже?
Но нет! Ведь он вручил моей весне
Свой дар любви ― безмерную отраду ―
Роскошней солнца, слаще винограду!
Узрел тебя ― и устремился я
Тебе вослед, к любви твоей взывая.
Но тщетною была мольба моя:
Ты понеслась, высоко воздымая
Одежды белой пышные края
И алебастром ног в траве сверкая…
Но вдруг ― стоишь. И криком раздались
Твои слова: «О, боги! Берегись!»
И в тот же миг над ухом прожужжало
Твоей рукой взметенное копье.
Я отшатнулся ― отвратилось жало ―
И древний дуб пронзило острие.
Но не от страха сердце задрожало:
Как мне сверкнуло счастие мое!
«О боги! Берегись!» Какие звуки!
И вслед за ними я ― в цепях разлуки…
Нет, ты вернешься… Мензола, я твой!
Я по лесу искал тебя всечасно,
Склонялся жадно я над муравой,
Твои следы на ней целуя страстно ―
И вот во мраке никну головой,
Молю судьбу и жду ― ужель напрасно?
Но если сердца жар неутолим, ―
Зачем не пал я под копьем твоим ―
Безжалостным!.. О нет, я видел жалость:
В твоих глазах блеснувший нежный свет
И на ланитах вспыхнувшую алость ―
Невольно данный мне любви завет ―
Иль хоть надежды. Томная усталость
В моей душе… Ах, исцеленья нет!» ―
Так он стонал на ложе одиноком,
В бесплодный мрак впиваясь жадным оком.