ВАЯТЕЛЬ
Видел ли Ты, как ваятель работает? Образ разящий:
Труд и искусство ― одно. Что без искусства за труд?
Что без труда за искусство? Великие это познали.
Помнишь Голубкину? В ней было дано мне понять
Многое. Мощью суровой, и мудрой, и доброй дышало
Это лицо, этот взор, хмурый и светлый равно.
Облик весь жестковатый, движенья, рабочие руки,
Низкий голос и речь, сильная в краткости слов.
Сдержанной силы сокрытый огонь привлекал, чуть пугая.
Как прорывался он вдруг в тихой ее мастерской.
Грубые руки, что глыбы зеленые глины швыряли,
Нежным касаньем перстов словно ласкали ее;
Ткань тончайших усилий ударом одним сокрушали,
Поиск уверенный вновь к жизни перст воздвигал.
Помню, странно увидеть себя и узнать, как впервые:
Полный законченный сплав мысли и формы живой.
Кончено? ― «Завтра готово», ― промолвила просто. А завтра ―
Огненный гневный порыв. Всё крушилось ― на взгляд:
Вместо житейского сходства ― созданье искусства вставало:
Вот оно ― вот торжество духа над бренным в тебе.
Так, совершилось. Но что же сказала она? ― «Вот теперь-то
Я поняла. Всё не то. Знаю, что нужно. Начнем
Сызнова ― вот как приеду назад из деревни. И будет
Вправду тогда хорошо. Это ― не жалко разбить».
Месяц прошел в ожиданьи, назначенный. Весть из деревни:
Анны Степановны нет. В несколько дней умерла.
Мастер-художник почил от трудов. И живые творенья
Людям остались. И в них ― память о вещем труде.
4.VII.1932