Я не Мария больше: только Марфа.
Свои мечты я продала за труд.
Покрыта пылью золотая арфа,
ослабленные струны не поют.
Способно и к труду привыкнуть тело,
и может сердце, кажется, забыть
о том, как раньше бредило и пело
и не умело по-земному жить.
Но только иногда далеким звуком
давнишний сон напомнит о себе;
о, иногда ― нет равных этим мукам
в железной человеческой судьбе ―
и сердце опустевшее, земное,
познавшее работу и покой,
мучительно забьется, и заноет,
и до краев наполнится тоской,
и долго будет рваться к тем планетам,
которые оставило давно, ―
не зная, что отвергнутого света
ему уже увидеть не дано.