Ибраим
Его приемлет и сажает,
И спелы овощи пред ним
Со взором дружелюбным ставит.
«Ты гость мой, ― старец рек почтенный,
И будешь у меня укрыт;
Странноприимства долг священный
Тебе защиту дать велит», ―
И гостя лаской ободряет.
Но вдруг на время в дом свой вызван
Великодушный старец был;
Итак, чтоб не был кем он признан,
Старик поспешно заключил
Его в садовую беседку.
В мучительнейшем ожиданьи
Гусман в ней три часа сидел,
Пока при лунном он сияньи
Опять идущего узрел
Хозяина, который плакал.
«Жестокий, ― рек он в сокрушеньи, ―
Убил ты сына моего!
Увы, хотя и сладко мщенье,
Но слаще во сто крат того
Быть верну в данном мною слове!
Перед садовыми вратами
Стоит мой лучший конь готов ―
Беги, ты окружен врагами,
В Толедо, град твоих отцов!
Да будет бог тебе защитник!»
О, зри героя в нем, читатель,
Благотворящего врагам,
Хотя б, кумиров почитатель,
Молился ложным он богам,
Но он есть друг творца вселенной.
Сентябрь 1799