(Из Шиллера)
Небо пасмурно, дубровушка шумит,
Красна девица на бережку сидит,
Раздробляется у ног ее волна,
Но сидит и, слезно глядя в мрак, она
Жалобнёшенько возговорит:
«Сердце вещее, ты замерло! весь свет
Опустел ― уже мне лестного в нем нет.
Мать пречистая! к себе меня возьми,
Я отведала блаженства на земли,
Я любила на веку своем».
Тут провещится ей голос от небес:
«Полно сетовать и плакать. Током слез
Друга милого тебе не оживить;
Но что может твое сердце усладить
После радостей потерянных, ―
Попроси, я ниспошлю тебе с небес!»
― «Ах! оставь мне гореванье. Током слез
Друга милого хотя не оживить,
Только жалобой мне сердце усладить
После радостей потерянных!»
Начало 1811
Небо пасмурно, дубровушка шумит,
Красна девица на бережку сидит,
Раздробляется у ног ее волна,
Но сидит и, слезно глядя в мрак, она
Жалобнёшенько возговорит:
«Сердце вещее, ты замерло! весь свет
Опустел ― уже мне лестного в нем нет.
Мать пречистая! к себе меня возьми,
Я отведала блаженства на земли,
Я любила на веку своем».
Тут провещится ей голос от небес:
«Полно сетовать и плакать. Током слез
Друга милого тебе не оживить;
Но что может твое сердце усладить
После радостей потерянных, ―
Попроси, я ниспошлю тебе с небес!»
― «Ах! оставь мне гореванье. Током слез
Друга милого хотя не оживить,
Только жалобой мне сердце усладить
После радостей потерянных!»
Начало 1811