Баллада работы
Е. Евтушенко
Петр/ Первый ―
пот/ первый…
Не царский (от шубы,
от баньки с музыкой) ―
а радостный,/ грубый,
мужицкий!
От плотской забавы
гудела спина,
от плотницкой бабы,
пилы, колуна.
Аж в дуги сгибались
дубы топорищ!
Аж щепки вонзались
в Стамбул и Париж!
А он только крякал,
упруг и упрям,
расставивши краги,
как башенный кран.
А где-то в Гааге
духовный буян,
бродяга отпетый,
и нос точно клубень ―
Петер? / Рубенс?!
А может, не Петер?
А может, не Рубенс?
Но жил среди петель
рубинов и рубищ,
где в страшных пучинах
восстаний и путчей
неслись капуцины,
как бочки с капустой.
Его обнаженные идеалы
бугрились, как стеганые одеяла.
Дух жил в стройном гранде,/ как бюргер/ обрюзгший,
и брюхо моталось/ мохнатою/ брюквой.
Женившись на внучке,/ свихнувшись отчасти,
он уши топорщил,/ как ручки от чашки.
Дымясь волосами, как будто над чаном,
он думал. / И всё это было началом,
началом, рождающим Савских и Саский…
Бьет пот―/ олимпийский,/ торжественный,/ царский!
Бьет пот/ (чтобы стать жемчугами Вирсавии).
Бьет пот/ (чтоб сверкать сквозь фонтаны Версаля).
Бьет пот,/ превращающий на века
художника ― в бога, царя ― в мужика!
Вас эта высокая влага кропила,
чело целовала и жгла, как крапива.
Вы были как боги ― рабы ремесла!..
В прилипшей ковбойке/ стою у стола.
1958