Осеннее вступление
Развяжи мне язык, Муза огненных азбучищ.
Время рев испытать.
Развяжи мне язык, как осенние вязы развязываешь
в листопад,
Развяжи мне язык ― как снимают ботинок,
чтоб ранимую землю осязать босиком,
как гигантское небо/ эпохи Батыя
сковородку Земли,/ обжигаясь, берет языком.
Освежи мне язык, современная Муза.
Водку из холодильника в рот наберя,
напоила щекотно,/ морозно и узко!
Вкус рябины и русского словаря.
Онемевшие залы я бросал тебе под ноги вазами,
оставляя заик,
как у девки отчаянной были трубы мои/ перевязаны.
Разреши меня словом. Развяжи мне язык.
И никто не знавал, как в душевной изжоге
обдирался я в клочья―/ вам виделся бзик?
Думал ― вдруг прозревают от шока!
Развяжи мне язык.
Время рева зверей. Время линьки архаров.
Архаическим ревом/ взрывая кадык,
не латинское «Август», а древнее «3арев»,
озари мне язык.
Зарев
заваленных базаров, грузовиков,
зарев разрумяненных от плиты хозяек,
зарев,
когда чащи тяжелы и пузаты,
а воздух над полем вздрагивает, как ноздри,
в предвкушении перемен,
когда звери воют в сладкой тревоге,
зарев,
когда видно от Москвы до Хабаровска
и от костров картофельной ботвы до костров Батыя,
зарев,
когда в левом верхнем углу
жемчужно-витиеватой березы
замерла белка,
алая, как заглавная буквица
Ипатьевской летописи,
ах, Зарев,
дай мне откусить твоего запева!
Заревает история.
Зарев тура, по сердцу хвати.
И в слезах, обернувшись, над трупом Сахары,
львы ревут,/ как шесты микрофонов,
воздев вертикально с помпушкой хвосты ―
Зарев!
Мы лесам соплеменны,
в нас поют перемены.
Что-то в нас назревает.
Человек заревает.
Паутинки летят. Так линяет пространство.
Тянет за реку.
Чтобы голос обресть ― надо крупно расстаться,
зарев,
зарев ― значит «прощай!» , зарев ― значит/ «да здравствует завтра!».
Как горящая пакля, на сучках клочья волчьи и песьи.
Звери платят ясак за провидческий рык.
Шкурой платят за песню.
Развяжи мне язык.
Я одет поверх куртки/ в квартиру с коридорами-рукавами,
где из почтового ящика,/ как платок из кармана,/ газета торчит,
сверху дом,/ как боярская шуба/ каменными мехами. ―
Развяжи мне язык.
Ах, мое ремесло ― самобытное? Нет, самопытное!
Оббиваясь о стены, во сне, наяву,
ты пытай меня, Время, пока тебе слово не выдам.
Дай мне дыбу любую. Пока не взреву.
Зарев новых словес. Зарев зрелых предчувствий,
революций и рас.
Зарев первой печурки,
красным бликом смеясь…
Запах снега Пречистый,
изменяющий вас.
* * *
Человечьи кричит на шоссе
белка, крашенная, как в Вятке, ―
алюминиевая уже,
только алые морда и лапки.
1967