Собакалипсис
Моим четвероногим слушателям Университета Саймон Фрейзер
Верю/ всякому зверю,/ тем паче
обожаю концерт собачий!
Я читаю полулегальное
вам, борзая, и вам, легавая!
Билетерами не опознан,
на концерт мой пришел опоссум.
И, приталенная как у коршуна,
на балконе присела кожанка.
Мне запомнилась ― гибкой масти,
изнывая, чтоб свет погас,
до отказа зевнула пастью,
точно делают в цирке шпагат.
С негой блоковской Незнакомки,
прогибающаяся спиной,
она лапы, как ножки шезлонга,
положила перед собой.
Зал мохнат от марихуаны,
в тыщу глаз, шалый кобель.
В «Откровении Иоанна»
упомянут подобный зверь.
Грозный зверь, по имени Фатум,
и по телу всему ― зрачки.
Этот зверь ― лафа фабриканту,
выпускающему очки!
Суди, лохматое поколенье!
Если не явится Бог судить ―
тех, кто вешает нас в бакалейне,
тех, кто иудить пришел и удить.
И стоял я, убийца слова,
и скрипел пиджачишко мой,
кожа, содранная с коровы,
фаршированная душой.
Где-то сестры ее мычали
в электродоильниках-бигуди.
Елизаветинские медали
у псов поблескивали на груди.
Вам, уставшие от «мицуки»,
Я выкрикиваю привет
от московской безухой суки,
у которой медалей нет.
Но зато эта сука ― певчая.
И уж ежли дает концерт,
все Карузо отдали б печени
за господень ее фальцет!
Понимали без перевода
Лапа Драная и Перо,
потому что стихов природа ―
не грамматика, а нутро.
Понимали без перевода
и не англо-русский словарь,
а небесное, полевое
и где в музыке не соврал…
Я хочу, чтоб меня поняли.
Ну, а тем, кто к стихам глухи,
Улыбнется огромный колли,
обнаруживая клыки.
1969