В час отлива возле чайной
я лежал в ночи печальной,
говорил друзьям об Озе и величье бытия`,
но внезапно черный ворон
примешался к разговорам,
вспыхнув синими очами,
он сказал: «А на фига`?!»
Я вскричал: «Мне жаль вас, птица,
человеком вам родиться б,
счастье высшее ― трудиться,
полпланеты раскроя`…»
Он сказал: «А на фига`?!»
«Будешь ты ― великий ментор,
бог машин, экспериментов,
будешь бронзой монументов
знаменит во все края`…»
Он сказал: «А на фига`?!»
«Уничтожив олигархов,
ты настроишь агрегатов,
демократией заменишь
короля и холуя`…»
Он сказал: «А на фига`?!»
Я сказал: «А хочешь ― будешь
спать в заброшенной избушке,
утром пальчики девичьи
будут класть на губы вишни,
глушь такая, что не слышна
ни хвала и ни хула`…»
Он ответил: «Всё ― мура`,
раб стандарта, царь природы,
ты свободен без свободы,
ты летишь в автомашине,
но машина ― без руля`…
Оза, Роза ли`, стервоза ―
как скучны метаморфозы,
в ящик рано или поздно…
Жизнь была ― а на фига`?!»
Как сказать ему`, подонку,
что живем не чтоб подохнуть ―
чтоб губами тронуть чудо
поцелуя и ручья`!
Чудо жить ― необъяснимо.
Кто не жил ― что спорить с ними?!
Можно бы ― да на фига`?
VII
А тебе семнадцать. Ты запыхалась после
гимнастики. И неважно, как тебя зовут.
Ты и не слышала о циклотроне.
Кто-то сдуру воткнул на приморской набережной
два ртутных фонаря. Мы идем навстречу. Ты от
одного, я от другого. Два света бьют нам в спину.
И прежде чем встречаются наши руки,
сливаются наши тени ― живые, теплые,
окруженные мертвой белизной.
Мне кажется, что ты всё время идешь
навстречу!
Затылок людей всегда смотрит в прошлое.
За нами, как очередь на троллейбус, стоит
время. У меня за плечами прошлое, как рюкзак,
за тобой ― будущее. Оно за тобой шумит,
как парашют.
Когда мы вместе ― я чувствую, как из тебя
в меня переходит будущее, а в тебя ―
прошлое, будто мы песочные часы.
Как ты страдаешь от пережитков будущего!
Ты резка, искренна. Ты поразительно
невежественна.
Прошлое для тебя еще может измениться
и наступать. «Наполеон, ― говорю я, ― был
выдающийся государственный деятель».
Ты отвечаешь: «Посмотрим!»
Зато будущее для тебя достоверно и безусловно.
«Завтра мы пошли в…» , ― говоришь ты.
У, какой лес зашумел назавтра! До сих пор
у тебя из левой туфельки не вытряхнулась
сухая хвойная иголка.
Твои туфли остроносые ― такие уже не носят.
«Еще не носят», ― смеешься ты.
Я пытаюсь заслонить собой прошлое, чтобы ты
никогда не разглядела майданеков и инквизиции.
Твои зубы розовы от помады.
Иногда ты пытаешься подладиться ко мне.
Я замечаю, что-то мучит тебя. Ты что-то
ерзаешь. «Ну что…»
Освобождаясь, ты, довольная, выпаливаешь,
как на иностранном языке: «Я получила
большое эстетическое удовольствие!
А раньше я тебя боялась… А о чем ты
думаешь?..»
Может, ее называют Оза?