НА РОДИНЕ
Я что-то потерял ― и не могу сыскать…
Чего еще, чего душе строптивой надо?
Смеется глубь небес, как ласковая мать,
Вся в блеске утонув весеннего наряда.
И вижу снова я любимый город мой,
Рокочущий, как гром, сверкающий, как море,
Ступаю наяву по плитам мостовой,
Где юношей мечтал о счастье и просторе…
Чего ж так грустно мне? Чего безумно жаль?
Иль этот смутный гул, немолчный гул потока,
Где слиты в стон один и радость, и печаль,
Спугнул те сны мои, что снились там, далеко?
Подавленный, бреду… Ни сладких, жгучих слез,
Ни смеха радости знакомому, родному…
Как это вышло все бледнее, по-иному,
Чем в сказке золотой моих прекрасных грез!
И тех же всё дворцов блестящих вереница,
И тех же синих вод дразнящий зыбкий свет,
И сфинксов каменных загадочные лица,
Но сердцу чудится ― чего-то больше нет!
Вот юношей толпа… Их лица бодры, ясны,
Но ― словно чуждая меж нас черта легла:
Губительный ли вихрь развеял сон прекрасный,
Иль молодость моя с собою унесла?..
Болит душа, болит! Как пойманная птица,
Тревожно мечется и рвется на простор…
Туда ль, туда ль опять безумная стремится ―
В пустыни дальние, за цепи льдистых гор?
Туда, где что ни шаг ― отвесных скал граниты,
Где реки ― как моря, и души ― точно лед,
Где лучшие друзья в чужих снегах зарыты,
А песни лучшие сгубил угрюмый свод?..
Туда!.. И мрачно там, и холодно, и дико,
О дальней родине томит до слез мечта,
Но греют сердце там отрадою великой
И гордый гнев, и боль обиды и креста.
Страна полночных вьюг, моей весны могила,
Угрюмых сыновей неласковая мать, ―
Язык клянет тебя, а сердце полюбило…
Я что-то потерял ― и не могу сыскать!
1900