ДОНОР
На лестнице свет/ еще не был погашен.
Шестиэтажным колодцем пролет
Зиял―/ И тенью перильной Гаршин
Ласточкой/ пластался в полет.
И лист не весь/ еще был исписан
И чернильные гусеницы вились,
Окукливались,/ и бабочкой песней
Взлетая,/ бились в беленую высь.
И вдруг/ каким-то фантомом млечным,
Как поэтический мой двойник,
Высечен перебоем сердечным,
Нежданно-негаданно/ он/ возник.
Бледный и немощный,/ как будто
Полномочиями облечен,
Тайно явился/ от института
Переливания крови―/ он.
Впалых орбит его глубины,
Присосы/ каких-то миров иных,
Требовали―/ гемоглобина,
Красных шариков кровяных.
И с каждой строкой,/ и с каждым созвучьем,
Вычерчиваясь в лимфатической мгле,
Он становился румяней/ и в лучшем
Случае/ выспренней и наглей.
Долго рассматривал без спроса
Эпитафии переплетных плит.
«Вы разрешите?» / И взял папиросу.
Назойливый тип,―/ хоть кого обозлит!
Как на резине,/ прошелся без стука
И ― пресс-папье из мраморных жил ―
(Точно искусственную)/ руку
Прямо на рукопись положил:
«Пора отдохнуть. / Восторг ваш умерьте.
Вы видите? / (И показал на зарю.)
За книжное/ мертвенное/ бессмертье
Мне данное вами/ благодарю.
Немного завидного/ в вашем даре.
(Хотя бы дали/ обрез золотой!)
Но все ж это лучше,/ чем ваш колумбарий,
Чем ваше/ пепельное/ ничто!
Зато вы ― творец. / А я ― ваше созданье.
И вас я поэтому переживу.
Насыщенный кровью вашей,/ как данью,
Я буду мерещиться сном наяву.
Захвачу и ваш стихотворный томик.
Все ж это легче, чем целый том.
Быть может, какой-нибудь праздный потомок
Осилит его на досуге потом.
Не беспокойтесь… / Пишите… Сидите…
Я ретируюсь…» / И в саване штор
Забрезживших/ скрылся ночной посетитель,
До утра засидевшийся/ визитер.
К девяти/ в деловом Мясницком гаме,
Спеша, как на службу, в бессмертье…/ И вот
Кто-то вдруг/ Маяковского шагами
Промерил/ лестницы эшафот.
По три ступеньки,/ тяжко и быстро,
Мимо огнетушителя… / Через две
Минуты/ оглушительно,/ как выстрел,
Хлопнула/ брошенная дверь…
Взяв мозг свой в скобки/ холодных ладоней
И в вену, как шприц,/ перо окунув
И расписавшись,/ поэт ― как донор,
Бледней, чем рассвет,/ подошел к окну.
А утренний ветер,/ как юный поклонник,
По-женски любовно/ погладил виски
У бессильно опущенной/ на подоконник
Головы,/ зажатой в ручные тиски.
1933