СУМАСШЕДШАЯ
По зиме жил в столице Панфил, ―
Он в деревню свою возвратился
Изнуренный, с потерею сил,
Хорошо, что хоть дома свалился.
Это было в начале весны,
День лежал, два лежал, а на третий
Он не мог узнавать и жены.
Марья плакала, плакали дети…
Пашню некому стало пахать,
Приготовить для топки дровишек,
Заморенную лошадь прибрать,
Приласкать и одеть ребятишек.
Чтоб в трудах за другими поспеть,
Шли крестьяне в поля спозаранок.
Как отрадно, приятно смотреть
На работу крестьян и крестьянок!
Лишь один был не в силах Панфил
Для работы подняться с постели;
Он был плох и вполне походил
На скелет, к концу третьей недели.
А когда же с постели он встал,
Скучно дома сидеть ему стало,
Через силу он пашню пахал,
Не хотел, чтоб семья голодала.
Тихо двигалось дело вперед:
Не хотели служить ему ноги,
Борозды две, не больше, пройдет,
Да и ляжет у самой дороги…
Раз над ним, как он пашню пахал,
Туча, крупным дождем разразилась;
Он работу свою не прервал,
Хотя дело и плохо спорилось,
От дождя он дрожал, леденел,
Побледнел весь, сознанья лишился,
И, когда же совсем ослабел,
В борозду, словно сноп, повалился.
До двора сам дойти он не мог,
Под ним ноги, как трости, сгибались,
И опять бедный труженик слег,
И за жизнь его все опасались…
Очень мало Панфил пролежал
И на горе семейству скончался,
Для которого всём рисковал,
Даже смерти самой не боялся.
И когда Марья стала вдовой,
Не о пашне ей думать уж было,
На могиле под липой густой
Она целые дни проводила.
А домой по приходе вдова
Всё-то мужа к себе призывала:
По деревне ходила молва,
Что рассудок она потеряла.
И недаром, как на поле все
Поселяне рожь спелую жали.
То с серпом на пустой полосе
Ее с ранней зарею встречали.