Гражда́не ― по чину, по навыку в службе ― витии,
Два зрелые мужа судили о благе России,
И так были плавны, умны и блестящи их речи,
Как будто они говорили на вече.
По мненью их ― «общество станет на прочных основах
При старых началах с прибавкою к оным из новых
И с тем, чтобы к знанью законов и до́гматов веры
Немедля принять надлежащие меры…
Чтоб не был начальник источником зол и напасти,
В народе потребно развить уважение к власти;
Полезно бы ложь и пороки преследовать гласно, ―
Но так, чтобы не было это опасно.
Потом, без сомненья, появляться с помощью бога
В чиновниках честность, в бумагах изящество слога,
И общее будет тогда благоденствие близко ―
Когда сократится в судах переписка.
Лишь долгая опытность в службе и практика в жизни
Помогут устройству порядка в любимой отчизне;
Стремленья ж людей молодых хоть разумны и честны, ―
Но в деле столь важном совсем неуместны!..»
Они продолжали еще излагать свои мненья,
Как прямо пред ними явилося вдруг приведенье…
Их волосы дыбом… дрожащие подняты длани…
Прилипнул язык онемевший к гортани!..
И к ним обратило видение слово такое:
«Оставьте Россию, о зрелые мужи, в покое!
Но пусть из вас каждый ― будь сказано вам не в обиду ―
Отслужат один по другом панихиду!»
Исчезло виденье, и жутко им стало обоим.
Их члены дрожали, объяты морозом и зноем…
Пригрезилось им, или вправду? Не знаю я… То есть,
Быть может, виденье, а может быть ― совесть.
Потом они стали в себя приходить понемногу;
Тот руку тихонько подымет, тот выдвинет ногу,
И в знак, что осталась свобода их телосложеньям,
Расшаркнулись друг перед другом с почтеньем.
Расстались… но тайная долго их грызла досада,
Затем что не знали, чему удивляться им надо
(Так были их мненья и чувства наивно-правдивы!) ―
Тому ли, что мертвы? тому ли, что живы?
1858
Два зрелые мужа судили о благе России,
И так были плавны, умны и блестящи их речи,
Как будто они говорили на вече.
По мненью их ― «общество станет на прочных основах
При старых началах с прибавкою к оным из новых
И с тем, чтобы к знанью законов и до́гматов веры
Немедля принять надлежащие меры…
Чтоб не был начальник источником зол и напасти,
В народе потребно развить уважение к власти;
Полезно бы ложь и пороки преследовать гласно, ―
Но так, чтобы не было это опасно.
Потом, без сомненья, появляться с помощью бога
В чиновниках честность, в бумагах изящество слога,
И общее будет тогда благоденствие близко ―
Когда сократится в судах переписка.
Лишь долгая опытность в службе и практика в жизни
Помогут устройству порядка в любимой отчизне;
Стремленья ж людей молодых хоть разумны и честны, ―
Но в деле столь важном совсем неуместны!..»
Они продолжали еще излагать свои мненья,
Как прямо пред ними явилося вдруг приведенье…
Их волосы дыбом… дрожащие подняты длани…
Прилипнул язык онемевший к гортани!..
И к ним обратило видение слово такое:
«Оставьте Россию, о зрелые мужи, в покое!
Но пусть из вас каждый ― будь сказано вам не в обиду ―
Отслужат один по другом панихиду!»
Исчезло виденье, и жутко им стало обоим.
Их члены дрожали, объяты морозом и зноем…
Пригрезилось им, или вправду? Не знаю я… То есть,
Быть может, виденье, а может быть ― совесть.
Потом они стали в себя приходить понемногу;
Тот руку тихонько подымет, тот выдвинет ногу,
И в знак, что осталась свобода их телосложеньям,
Расшаркнулись друг перед другом с почтеньем.
Расстались… но тайная долго их грызла досада,
Затем что не знали, чему удивляться им надо
(Так были их мненья и чувства наивно-правдивы!) ―
Тому ли, что мертвы? тому ли, что живы?
1858
