«…сама судьба предназначила их друг для друга».

Чеховские встречи — ожидаемые и случайные, состоявшиеся и несостоявшиеся, ранние и запоздалые, с продолжением и без… О мотиве встречи и связанном с ним мотиве разлуки (или не-встречи) в чеховском сюжете для #92днялета

Место встречи

Персонажи Чехова встречаются и расстаются в вагоне поезда, на вокзале, на пароходе, на степной или просёлочной дороге, в трактире, в гостинице, на набережной… Особое место в этом ряду занимают степные встречи, где необозримое разомкнутое пространство и связанные с ним мотивы огромности мира, ничтожности и одиночества человека, красоты и равнодушия природы, вечности и таинственности бытия предопределяют философский характер осмысления происходящего:

«Когда долго, не отрывая глаз, смотришь на глубокое небо, то почему-то мысли и душа сливаются в сознание одиночества. Начинаешь чувствовать себя непоправимо одиноким, и всё то, что считал раньше близким и родным, становится бесконечно далёким и не имеющим цены. Звёзды, глядящие с неба уже тысячи лет, само непонятное небо и мгла, равнодушные к короткой жизни человека, когда остаёшься с ними с глазу на глаз и стараешься постигнуть их смысл, гнетут душу своим молчанием; приходит на мысль то одиночество, которое ждёт каждого из нас в могиле, и сущность жизни представляется отчаянной, ужасной…» («Степь»).

Другая разновидность — встречи, которые происходят в замкнутом, пространстве (гостиница, больница, дом, дача), куда извне проникает герой — чужак или свой (встреча-возвращение), но всегда в большей или меньшей степени не «совпадающий» с основным пространством и его обитателями. И тогда встреча становится движущей пружиной сюжета, иногда буквально вихрем, который изменяет и перемешивает всё:

«Не помню, что было потом. Кому угодно знать, как начинается любовь, тот пусть читает романы и длинные повести, а я скажу только немного и словами всё того же глупого романса:
«Знать, увидел вас
Я не в добрый час…»
Всё полетело к чёрту верхним концом вниз. Помнится мне страшный, бешеный вихрь, который закружил меня, как пёрышко. Кружил он долго и стер с лица земли и жену, и самую тётю, и мою силу. Из степного полустанка, как видите, он забросил меня на эту тёмную улицу». («Шампанское»).

Странники и домоседы

Герои Чехова — странники и домоседы, люди дороги и люди замкнутого пространства — но провоцируют встречи и те, и другие. Недаром так тоскуют по живому общению Мисаил Полознев («Моя жизнь») и Вера Кардина («В родном углу»):

«Донецкая дорога. Невесёлая станция, которая одиноко белеет в степи, тихая, со стенами, горячими от жары, без единственной тени, и, похоже, без людей. Поезд уже ушёл, оставив вас здесь, и шум его слышится едва-едва и замирает наконец… Вы садитесь в коляску, — это так приятно после вагона, — и катитесь по степной дороге, и перед вами мало-помалу открываются картины, которых нет под Москвой, большие, бесконечные, очаровывая своим однообразием. Степь, степь, — и больше ничего, вдали старый курган, или ветряк; везут на волах каменный уголь… Птицы, поодиночке, низко носятся над равниной, и размеренные движения их крыльев нагоняют дремоту. Жарко. Прошёл час-другой, а всё степь, степь, И всё курганы вдалеке». («В родном углу»).

Жажда встреч может быть всепоглощающей, как у «попрыгуньи» Ольги Ивановны, которая в поисках всё новых знакомств «прозевала» единственную настоящую встречу в жизни. Активный поиск или пассивное ожидание встречи становится таким образом характерологическим признаком персонажа.

Поздние встречи — ранняя старость

Сюжетно значим у Чехова мотив несостоявшейся или запоздалой встречи. Чаще всего это не столько физическая, сколько духовная не-встреча, когда, по словам Владимира Даля, герои неспособны «встретиться мыслями». 

Например, в «Ионыче» мотиву встречи сопутствуют мотивы несложившегося счастья, предчувствия и ожидания любви, упущенных возможностей и разочарования. Нереализованный потенциал встречи передаётся путём расширения пространства до масштабов мироздания. Герой, постоянно откладывающий встречу, объяснение и саму жизнь, в конце концов остаётся наедине с миром. Сначала:

«мир, не похожий ни на что другое, — мир, где так хорош и мягок лунный свет, точно здесь его колыбель, где нет жизни, нет и нет, но в каждом тёмном тополе, в каждой могиле чувствуется присутствие тайны, обещающей жизнь тихую, прекрасную, вечную».

Но в финале:

«Он одинок. Живётся ему скучно, ничто его не интересует. За всё время, пока он живет в Дялиже, любовь к Котику была его единственной радостью и, вероятно, последней. По вечерам он играет в клубе в винт и потом сидит один за большим столом и ужинает. Ему прислуживает лакей Иван, самый старый и почтенный, подают ему лафит № 17, и уже все — и старшины клуба, и повар, и лакей — знают, что он любит и чего не любит, стараются изо всех сил угодить ему, а то, чего доброго, рассердится вдруг и станет стучать палкой о́ пол».

Подлинная встреча становится для чеховских персонажей такой
же редкостью, таким же уникальным событием, как моменты духовных озарений и подлинной гармонии с собой и с миром. Следствием подобной встречи может стать перелом в мировоззрении героев, переход от душевного упадка к надежде («Студент» и «Случай из практики»). Тем острее драматизм несостоявшихся, запоздалых и уже ненужных встреч («О любви», «Дядя Ваня», «Три сестры»), тем значительнее мгновения духовного единения и понимания, когда не важны обстоятельства, расстояния и не нужны лишние слова («На святках»).

Случай – встреча – тайна

Мотив встречи у Чехова нередко сопутствует мотивам случая и
тайны:

«Я старался понять тайну молодой, красивой, умной женщины, которая выходит за неинтересного человека, почти за старика, <…> и я всё старался понять, почему она встретилась именно ему, а не мне, и для чего это нужно было, чтобы в нашей жизни произошла такая ужасная ошибка». («О любви»).

Герою, обуреваемому вопросами без ответов, кажется, что если он разгадает тайну этой встречи как первопричину событий, его жизнь наконец-то наполнится счастьем и смыслом. Однако случай и тайна существуют сами по себе, не пересекаясь с миром героя, потому не требуют и не имеют разгадки. Духовные же метания героя — всего лишь отговорка в оправдание своего бездействия.

В рассказе «По делам службы» триада «случай — встреча — тайна» приобретает универсальный смысл, тем более что мотив встречи не имеет отношения к любовному сюжету:

«Какая-то связь, невидимая, но значительная и необходимая, существует между обоими, даже между ними и Тауницем, и между всеми, всеми; в этой жизни, даже в самой пустынной глуши, ничто не случайно, всё полно одной общей мысли, всё имеет одну душу, одну цель, и, чтобы понимать это, мало думать, мало рассуждать, надо ещё, вероятно, иметь дар проникновения в жизнь, дар, который дается, очевидно, не всем. И несчастный, надорвавшийся, убивший себя «неврастеник», как называл его доктор, и старик мужик, который всю свою жизнь каждый день ходит от человека к человеку, — это случайности, отрывки жизни для того, кто и своё существование считает случайным, и это части одного организма, чудесного и разумного, для того, кто и свою жизнь считает частью этого общего и понимает это. Так думал Лыжин, и это было его давней затаённою мыслью, и только теперь она развернулась в его сознании широко и ясно».

Как оборотная сторона триады «случай — встреча — тайна» в мире Чехова есть и встречи-фантомы, встречи-иллюзии, такие как встреча Коврина с чёрным монахом. Встреча-фантом — это и встреча с Москвой в «Трёх сёстрах» — с той Москвой, куда не ходят поезда. Такие встречи уводят героев в иллюзорный мир, но, хотя только этот мир кажется им истинным и прекрасным, автор неизменно возвращает их к реальности. Склонность к эскапизму тоже можно считать характерологической чертой чеховского героя.

От быта к бытию

Проблема цельности и многоплановости бытия, взаимосвязи и взаимообусловленности его элементов, разрушение привычной иерархии, поиск скрытых связей и закономерностей — основа художественной системы зрелого Чехова. Мотив встречи наполнен символическим содержанием: вся жизнь человека осмысляется как Встреча — с миром, людьми, самим собой, истиной и ложью, любовью и ненавистью, добром и злом, верой и неверием.

Наиболее полно судьбоносное значение и сюжетообразующая роль мотива встречи воплощены в «Даме с собачкой». Встреча Гурова и Анны Сергеевны обновляет героев, обнаруживает всё лучшее в них и приводит к убеждению, что «сама судьба предназначила их друг для друга».

Здесь мотив встречи вновь соотносится с мотивами судьбы, случая, тайны. Случайная встреча на ялтинской набережной, ставшая судьбой, заставляет героев вести тайную жизнь и находить в ней смысл и опору существования:

«И по какому-то странному стечению обстоятельств, быть может, случайному, всё, что было для него важно, интересно, необходимо, в чём он был искренен и не обманывал себя, что составляло зерно его жизни, происходило тайно от других, всё же, что было его ложью, его оболочкой, в которую он прятался, чтобы скрыть правду, как, например, его служба в банке, споры в клубе, его «низшая раса», хождение с женой на юбилеи, — всё это было явно. И по себе он судил о других, не верил тому, что видел, и всегда предполагал, что у каждого человека под покровом тайны, как под покровом ночи, проходит его настоящая, самая интересная жизнь. Каждое личное существование держится на тайне, и, быть может, отчасти поэтому культурный человек так нервно хлопочет о том, чтобы уважалась личная тайна».

В систему мотивов «Дамы с собачкой» включены также мотивы прозрения, перемен, будущего, новой жизни. Сопряжение мотива встречи с мотивом будущего и определяет особый, просветлённый пафос финала. Открытость концовки, разомкнутость художественного времени сами по себе подразумевают возможность и необходимость новых встреч.

Встречи у Чехова чаще всего или случайны, или ведут к непредсказуемым последствиям. Однако это именно те случайности, которые становятся отражением главного, закономерного, существенного. Более того, у Чехова каждая встреча — своего рода шанс, дарованный человеку судьбой для того чтобы он смог изменить свою жизнь или своё мировоззрение, или хотя бы ощутил связность, объёмность и парадоксальность бытия. Этим и определяется важнейшее смыслообразующее значение мотива встречи в чеховском сюжете.

---

Источники:

Чудаков А. П. Поэтика Чехова — М.: Наука, 1971.

Тюпа В. И. Художественность чеховского рассказа — М.: Высшая школа, 1989.

Степанов А. Д. Проблемы коммуникации у Чехова. — М.: Языки слав. культур, 2005. 

Шеховцова Т. А. «У него нет лишних подробностей…»: Мир Чехова. Контекст. Интертекст. – Харьков: ХНУ, 2015.

 Learnoff в: Одноклассниках, ВКонтакте, Telegram, Наш сайт