Нет преграды и нет стены.
Земля, стекая, как стол легла.
Не видно краю его длины
и крыша воздуха тяжела.
Равняясь, всякий сравнится с ним.
И не он ли всему свояк?
Его любой назовет своим,
сам останется в сыновьях.
Ведь это он высевал зубцы
на пустой богатырский стол.
И встали новые молодцы,
где сам-десят, а где сам-сто.
Современнику пойди скажи:
ты молочных зубов посев.
Себя до корня не искрошив,
ты не вырвешь себя у всех.
Будь ты воин ― пусть, и свидетель будь
или с легкой душою вор ―
и в дорогу скор, а в беду обут,
и сильнее себя хитер.
И сказать, какая душа легка,
чтобы с нами дышать и есть?
Груз потерян ― вес не исчез пока.
Истекая, не вышел весь.
1982
Земля, стекая, как стол легла.
Не видно краю его длины
и крыша воздуха тяжела.
Равняясь, всякий сравнится с ним.
И не он ли всему свояк?
Его любой назовет своим,
сам останется в сыновьях.
Ведь это он высевал зубцы
на пустой богатырский стол.
И встали новые молодцы,
где сам-десят, а где сам-сто.
Современнику пойди скажи:
ты молочных зубов посев.
Себя до корня не искрошив,
ты не вырвешь себя у всех.
Будь ты воин ― пусть, и свидетель будь
или с легкой душою вор ―
и в дорогу скор, а в беду обут,
и сильнее себя хитер.
И сказать, какая душа легка,
чтобы с нами дышать и есть?
Груз потерян ― вес не исчез пока.
Истекая, не вышел весь.
1982
