Жила в позоре окаянном,
а все ж душа ― белым-бела,
и если кто-то океаном
и был ― то это я была.
О, мой купальщик боязливый,
ты б сам не выплыл ― это я
волною нежной и брезгливой
на берег вынесла тебя.
Что я наделала с тобою!
Как позабыла в той беде,
что стал ты рыбой голубою,
взлелеянной в моей воде!
И повторяют вслед за мною,
и причитают все моря:
о ты, дитя мое родное,
о бедное, прости меня!
1960-1961
а все ж душа ― белым-бела,
и если кто-то океаном
и был ― то это я была.
О, мой купальщик боязливый,
ты б сам не выплыл ― это я
волною нежной и брезгливой
на берег вынесла тебя.
Что я наделала с тобою!
Как позабыла в той беде,
что стал ты рыбой голубою,
взлелеянной в моей воде!
И повторяют вслед за мною,
и причитают все моря:
о ты, дитя мое родное,
о бедное, прости меня!
1960-1961
