ПАРТИЗАНЫ
Приехав в деревню Тележину, там уже нас встретили неприятельской пулей. Тут нам пришлось задержаться на трое суток, и у нас вышли патроны, и нам стало воевать нечем. Тут издал приказ наш командир, чтобы кто как мог, так и спасался от белой сволочи. Здесь мое первое страдание при отступлении, нас искали везде я всюду, и я попал на заимку Елиновку, влез на высокую гору и там спасался пятеро суток, а хлеба ни крошки нет. В пятые сутки я встретился с одним мадьяром отряда нашего, и мы решили пойти скитаться вместе по незнакомой глухой тайге, и отправились по долинам гор, днем лежим, запрячемся, а ночью идем. И до чего же дошло это страдание, что у нас с почв наших ног были раны до костей. Ведь подумаешь это страдание и встретивши его, то все-таки становится тебе жутко.
Архив Истпрофа ЦК Союза горнорабочих
Второе
1
Можно написать
«… Тропка вела
не то на небеса,
не то на елань».
Мы ж хотим―/ без выдумок,
что жизнь нам/ дала,
рассказать/ о видимых
людях/ и делах.
Чтоб,/ к правде лицом,
пути не терял
сух/ и весом ―
наш матерьял,
чтоб/ не теплых цыплят
холить нежненько,
Чтоб/ ноге не цеплять
по валежнику.
Ти-/ ше,/ ти-/ ше,/ ти-/ ши-/ на.
Спи, дитя,/ и спи, жена.
Не шуми,/ луга,
не дрожи,/ осинник!
Нет/ у/ ми-/ ло-/ го
черных,/ серых,/ синих.
Мерцай,/ звезд/ круг,
Темноту/ цара-/ пай.
Сердца/ стук,/ стук:
отдохнуть/ пора бы.
Настоящими/ топкими тропами
шел отряд партизанов/ потрепанный.
Не герои-орлы/ бессменные, ―
шли/ рабочие люди семейные.
Шли/ без регалий,
Шли/ без патронов,
Шли/ и ругались,
хвою затронув.
Шли/ по весенней хрусткой капели,
Шли/ и, вроде вот этого,/ пели:
«Что ты невеселый,
наш товарищ командир?!
Скоро ль наши села
завиднеют впереди?
Шагу не наступишь:
натрудилася нога.
Ты ли нас погубишь,
распроклятая тайга?»
Отвечал печально
наш товарищ командир:
«Я вам/ не начальник, ―
кто куда хотишь, иди.
Много троп/ наслежено,
да кончены пути;
вот она―/ Тележина,
да к ней не подойти.
Стоит вам/ послушать,
бойцы,/ мои слова:
нечего нам кушать
и нечем воевать.
Сосны/ еле шепчутся,
обстригла/ нас беда.
Обнимемся покрепче,
разойдемся,/ кто куда».
Мы тебе ответили,
товарищ командир, ―
встретиться/ на свете
суждено нам/ впереди!
Слушайся приказу,
голодная братва,
расходись не сразу ―
по одному, по два.
Тихий шорох,/ раскатись
по тревожной ночке,
расходись,/ расходись
в темь/ поодиночке.
Разровняй, трава,/ наш след
по зеленой улице.
Ночью были―/ утром нет,
лишь туманы курятся…
2
Горемычно/ одному в лесу,
тьма ведет/ суконкой по лицу:
хоть и вспомнишь/ после―/ это ветвь,
на минуту/ сердцу―/ помертветь.
Одиноко/ ночью без костра,
мягкой лапой/ выступает страх,
подползает/ оползнем когтей,
начинает/ тысячу затей.
То ли/ шум/ несется от реки,
то ли/ сумрак/ нижут светляки,
и другие/ сорок сороков
поднимают/ шорох широко.
Горемычно/ в сумрачном лесу…
Звезды тлеют/ неба на весу.
И идет толпа/ ветров тугих
по деревьям/ вздыбленной тайги.
Горемычно/ одному в лесу…
Солнце,/ встань/ и высуши росу,
принеси/ из сонного села
дым еды/ и заглушенный лай!..
Стой, ночь! / Мне с тобою страшно
наедине ―
ты такой/ тишиной окрашена,
оледенев,
ты такой/ тишины ответчица,
вплоть до могил…
Если сердце/ со страху мечется,
ты ― помоги!
Видишь:/ спавший/ с камнями ветхими
береговой ―
вновь/ заводит/ с верхними ветками
переговор.
Звякни, звякни/ звездой хоть изредка
и урони,
от безлюдья/ страшного призрака
оборони…
Шел Проскаков/ мимо заимок.
Гнус бросался/ в глаза ему,
гнусь лесная/ да мошкара;
вместо хлеба―/ еловая кора.
Ноги нагие/ разбиты в кость.
Всюду враги,/ напрямик и вкось.
По всей/ по Сибири,/ вблизи и далеко,
порки,/ пожары/ и паника:
справа Семенов,/ сзади Калмыков,
слева/ и спереди/ Анненков.
Черные гусары,/ синие уланы,
желтые лампасы/ уссурийские ―
в криках,/ да в свистах,/ да в шашек пыланье
всюду мелькают/ и рыскают…
А в тайге,/ заедены гнусом,
партизаньи головы/ гнутся.
Эй, Семен,/ бросай,/ перестань-ка,
выходи/ из дебри/ с повинной!
Вот они―/ огни полустанка,
теплые хлева/ да овины.
Нет, не брошу,/ не перестану,
не скули,/ шахтерское сердце!
Оползи/ кругом полустанок,
погляди/ на то офицерство.
Тишь ― темна;/ бурелом не треснет;
ляг и слушай,/ дух захолонув,
разговор,/ бормотню/ и песни
из открытых/ окон салонов:
«… Здоровье его величества
обожаемого монарха!
… Какое угодно количество,
любая марка!
… Тише, поручик,/ не вскидывать ручек,
это вам/ не российский простор!
Без интеллигентских/ штучек,
если пьяны―/ ползите под стол!
Под Тюменью
было именье
в семнадцать тысяч душ.
… Туш, туш. Туш!
Чего расклеились? / Чего раскисли?
Ждете,/ чтоб мамка соску дала?
Выбросить к черту/ кислые мысли!
… Я мммучительный талант!
Стойте, хорунжий! / В вопросах чести…
― Снимаю дамблэ! / В банке двести…
Пьем за здравие/ адмирала!…
Марало!
― Тише, оратель! / Вы ― овечка.
Где вам/ большевиков свергать?!
Вы―/ ни господу богу свечка
и ни дьяволу/ кочерга.
… Предлагаю:/ в банке сорок!
Ваня, уйдем,/ начинается ссора.
… Сла-a-aвен/ выпивкой/ и пляской
чудный полк/ Ингерманландский!
― В ночь,/ когда стали/ все кошки серы,
в дикую ночь/ над несчастной страной
вы записались,/ я знаю,/ в эсеры,
вы к офицерству/ стали спиной!
Но,/ большевизию/ быстро покинув,
пальцы от злости/ грызя,
вновь повернули/ гибкую спину
к вашим/ вшивым друзьям!
Что ж,/ вас опять потянуло к онуче?
Тьму/ пожаром усадьб/ просветлять?..
Только/ здесь/ вам не место канючить,
демократическая тля!
― Это оскорбленье,/ за это ответишь!
… Румяной зарею/ покрылся восток.
― Полно,/ все условно на свете!
… В банке/ четыре тысячи сто.
― Впрочем,/ если вам нужен воздух,
выйдем/ поговорить/ при звездах!
И если то,/ что на вас―/ мундир,
можно прибавить/ несколько дыр!..»
Отползай, Проскаков,/ отползай:
выстрел/ пламенем тебе в глаза;
на тебя,/ приникшего в траве,
валится/ убитый человек.
Снова тишь,/ и в салон-вагонах
снова крики,/ песни/ и говор:
«… Вот последняя/ сводка реляций:
двое непримиримых врагов ―
хорунжий с поручиком―/ вышли стреляться.
Один ― наповал/ на двадцать шагов.
― Это уж хуже.
… Вот он ― хорунжий!
― Что случилось?/… Идите сюда!
― Все в порядке,/ прошу, господа.
Ставлю/ дюжину свежих бутылок.
Адъютантские шпоры/ слишком звенят:
красный шпион/ застрелен в затылок,
так как шел/ впереди/ меня!..»
Отползай, Проскаков,/ отползай!
Зыбкий сумрак/ от рассвета сер.
Не успел/ подсумка отвязать
стрелянный/ в затылок/ офицер.
Хороши/ для раненой ноги
мягкого опойка/ сапоги;
хорошо,/ свернувшись тихо,/ лечь,
на плечи напялив/ плотный френч.
Лес,/ гори/ разливами зари,
не до дремы тут,/ не до спанья:
сухари в подсумке,/ сухари!
И горячий/ смоляной/ коньяк!