Когда я говорю «Цветаева», я плачу,
Как будто это я воскрес на третий день
Поведать о ее блаженной неудаче,
О первенстве ее и о ее беде…
О нищенстве хочу поведать я особо:
Немногим привелось быть нищими в глуши,
Переступить порог некрашеного гроба,
А после раздавать сокровища души.
Не знаю почему, но мнится мне Марина
То в образе босой бродяжки на заре,
То спутницей Христа у стен Йерусалима,
А то хромающей собакой во дворе…
Когда я говорю «Цветаева», мне больно,
Как будто это я отнял последний грош
У той, что всю себя раздала добровольно,
Раздала всю себя от сердца до подошв…
Когда я говорю «Цветаева», полмира
Бредет за мной толпой и нищих, и собак…
Как горько мне дышать душой твоей, Марина,
Как будто мать и гроб на плачущих губах.
29 июня 1980
Как будто это я воскрес на третий день
Поведать о ее блаженной неудаче,
О первенстве ее и о ее беде…
О нищенстве хочу поведать я особо:
Немногим привелось быть нищими в глуши,
Переступить порог некрашеного гроба,
А после раздавать сокровища души.
Не знаю почему, но мнится мне Марина
То в образе босой бродяжки на заре,
То спутницей Христа у стен Йерусалима,
А то хромающей собакой во дворе…
Когда я говорю «Цветаева», мне больно,
Как будто это я отнял последний грош
У той, что всю себя раздала добровольно,
Раздала всю себя от сердца до подошв…
Когда я говорю «Цветаева», полмира
Бредет за мной толпой и нищих, и собак…
Как горько мне дышать душой твоей, Марина,
Как будто мать и гроб на плачущих губах.
29 июня 1980
