В сене, в луне добродушная телка
Тенью загона выходит к стеклу ―
Ее интригует огнистая елка,
Тянется мордой к теплу.
В русской деревне ― смазные избушки,
Праздником шамкать старух,
Квасом, в глотках, ароматно краюшку,
Святками тройкой ухабисто дух.
Все, утомяся полей толчеею,
Льдистобуранов российских алтарь ―
Елка пред ним расцветилась свечою ―
Искры мороза жемчужат, как встарь
Время идет, изменяется вера;
Зайцы, в забытый забравшися пчельник,
Будут на елку навешивать звезды
В синий и чтимый старухой сочельник…
Нашей эпохою: радио ― храмы!
Библия ― вечные своды наук!!!
Патеры, дьяконы, рабби и ламы
Только невежества темного звук.
Где же цветная сочельников елка,
Свечечек детских невинноогни? ―
К ней из загона пушистая телка,
Да зайцы оравой примчатся одни.
Прыгать, резвиться полянные дети
Будут вкруг елки пахучих ветвей,
Где нависают морозные нити
Рубища святок России полей.
Тенью загона выходит к стеклу ―
Ее интригует огнистая елка,
Тянется мордой к теплу.
В русской деревне ― смазные избушки,
Праздником шамкать старух,
Квасом, в глотках, ароматно краюшку,
Святками тройкой ухабисто дух.
Все, утомяся полей толчеею,
Льдистобуранов российских алтарь ―
Елка пред ним расцветилась свечою ―
Искры мороза жемчужат, как встарь
Время идет, изменяется вера;
Зайцы, в забытый забравшися пчельник,
Будут на елку навешивать звезды
В синий и чтимый старухой сочельник…
Нашей эпохою: радио ― храмы!
Библия ― вечные своды наук!!!
Патеры, дьяконы, рабби и ламы
Только невежества темного звук.
Где же цветная сочельников елка,
Свечечек детских невинноогни? ―
К ней из загона пушистая телка,
Да зайцы оравой примчатся одни.
Прыгать, резвиться полянные дети
Будут вкруг елки пахучих ветвей,
Где нависают морозные нити
Рубища святок России полей.