… И пока гомонит воробьиная ночь,
я скажу тебе так: ни к чему эти счеты.
С нас довольно! Не воду ли в ступе толочь ―
объясняться, когда целый мир на двоих?
Мы в расчете со всеми, и эти щедроты ―
только мелочь надежд, и довольно о них!
Воробьиная ночь, это все ее зной,
грозовая испарина душной столицы.
Как деревья шумят помертвелой листвой!
Как сверкают зарницы, дождем обходя!
И, шарахаясь сослепу, мечутся птицы,
клювы жадно раскрыв. И ни капли дождя.
И ни грусти, ни радости ― и никакой
ни грозы, ни прохлады, лишь ветер горячий,
да еще тополя сыплют спермой сухой,
да еще прожитое меж пальцев течет,
да еще все амбиции, все неудачи,
да еще, да еще… О погашенный счет!
Все погашено… Все, что могли погасить!
Для чего же душа еще жжет головешкой?
Я, наверно, устал, и обиды сносить
нету сил… Я устал… Это жар или бред?
Так чего же ты медлишь? Скорей же, не мешкай,
брось мне вызов и ты ― это лучший ответ!
Чем больнее, тем легче. И прочь этот вздор!
Утром дворники встанут и падаль ночную ―
эти перья и пух, засорившие двор, ―
на ребячью потеху сгребут и сожгут.
Ты ― свободна! К чему же тебя я ревную?
К безрассудству, с которым и птицы не мрут?
Воробьиная ночь, воробьиная мгла.
Все смешалось в одно, а нельзя ошибиться.
Я спокоен, и там, где лишь пыль да зола,
уголек еще пышет, пытаясь помочь.
Я спокоен, спокоен, но страшно решиться.
О, пролейся ливмя, воробьиная ночь!