Я поклялся: над Гробом Господним я воздвигну священное знамя,
Но в ночных переходах так часто [я] скорблю о покинутой даме.
Я скорблю об очах несравненных, что светлее весенней лазури,
Что далекой струной зазвенели и звенят не в одном трубадуре.
И когда, чей-то отблеск почуя, конь мой в поле стремительно рвется.
Я, забыв о священном обете, жду лишь ту, кто меня не дождется.
Жду я ту, кто по темным ступеням проходила средь сумрачных башен,
И венчала того, кто доселе был в походах как рыцарь бесстрашен.
И на миг приподнявши забрало, подымая к распятию взоры,
Я покорно склоняю колени перед ликом Святого Сеньора.
«Ваши руки на черную землю так устало роняли рубины,
Но ведь это же нежное тело целовали уста Магдалины.
И мне кажется, темною ночью, когда били вас грубые люди,
Вы, на миг оторвавшись от боли, вспоминали про девичьи груди».