Иностранец
И меркурий плыл над нами ―
иностранная звезда…
М. Светлов
На архангельском причале
иностранные суда,
иностранные печали,
иностранная судьба.
И чернявый, как грачонок,
белой ночью до утра
плачешь ты, матрос-гречонок,
возле статуи Петра.
И совсем не иностранно
в пыльном сквере городском
ты размазываешь странно
слёзы грязным кулаком.
Может быть, обидел шкипер?
Может, помер кто в семье?
Может, водки лишку выпил?
Может, просто не в себе?
Что с тобою приключилось?
Что с тобой случилось, грек?
А с тобою то случилось,
что ты тоже человек.
И ещё тошнее, если,
не поняв твоей тоски,
кто-то спрашивает ― есть ли
безразмерные носки.
И глядишь ты горько-горько,
пониманья не ища,
на сующего пятерку
прыщеватого хлыща.
Но идёт, хвативший малость,
седобров и меднолиц,
словно грек, печалью маясь,
с русской шхуны моторист.
Моторист садится рядом:
«Выпьем, что ли, корешок!» ―
и ручищею корявой
молча лезет в кожушок.
Углублённо, деловито
из кармана достаёт
переводчицу ― пол-литру,
о скамейку воблой бьёт.
И сидят, и пьют в молчанье,
и глядят, обнявшись, вдаль
вместе с греческой печалью
наша русская печаль…