Фет А. А.
Сатиры («Сатиры. САТИРА СЕДЬМА…»)

Сатиры. САТИРА СЕДЬМАЯ


Как изгнаннику Рексу Рупилию Персий ублюдок
Отплатил за злобную пену и яд, — я считаю
Всем глазами больным известно и всем брадобреям.
Этот Персий богатый ворочал большою торговлей
В Клазоменах и с Рексом завел несносную тяжбу;
Был человек он упрямый, в злобе сильнее и Рекса,
Самодовольный, надутый и едкий словами настолько,
Что и Сисеннов и Барров на белых конях перегнал бы.
К Рексу вернусь я. Когда добиться согласия оба
Не могли: ведь все враждебные вправе сражаться
Как герои, которых сводит война; так и между
Гектором Приамидом и мужества полным Ахиллом
Гнев до того был могуч, что смерть их одна разлучила,
И по причине лишь той, что в обоих доблесть таилась
Высшая; если ж вражда нерешительных станет тревожить,
Или неравным война предстоит, вот как Диомеду
С Главком Ликийцем, то вялый уходит и даже подарки
Шлет еще. — Перед претором Брутом что правил богатой
Азией, схватились Рупилий и Персий, такая
Пара, что лучшей представить не может и с Бифом сам Вакхий.
Яро врываются в суд, чудесное зрелище оба.
Персий свой иск доложил; собой насмешил все собранье,
Начал Брута хвалить, хвалить и совет его тоже,
Солнцем Азии Брута назвал, и благими звездами
Назвал советчиков, за исключением Рекса: его же
Назвал созвездьем Собаки, оратаям гнусной. Ревел он
Словно зимою ручей в местах, недоступных секирам.
Тут Пренестинец на шумный поток язвительной брани
Дубоватым ответил ругательством, как виноградарь,
Неподатливо грубый, от коего часто прохожий
Прочь убегает, хоть крикнул ему громогласно: кукушка!
Грек же, Персий, облит Италийским уксусом, крикнул:
«Брут, во имя богов, умоляю тебя, ведь привычен
Ты царей убивать, чего ж ты теперь не зарежешь
Этого Рекса? Поверь мне что это вполне твое дело».