Д. В. Ф.
«На лунном небе чернеют ветки…
Внизу чуть слышно шуршит поток.
А я качаюсь в воздушной сетке,
Земле и небу равно далек.
Внизу ― страданье, вверху ― забавы.
И боль, и радость ― мне тяжелы.
Как дети, тучки тонки, кудрявы…
Как звери, люди жалки и злы.
Людей мне жалко, детей мне стыдно,
Здесь ― не поверят, там ― не поймут,
Внизу мне горько, вверху ― обидно…
И вот я в сетке ― ни там, ни тут.
Живите, люди! Играйте, детки!
На всё, качаясь, твержу я «нет»…
Одно мне страшно: качаясь в сетке,
Как встречу теплый, земной рассвет?
А пар рассветный, живой и редкий,
Внизу рождаясь, встает, встает…
Ужель до солнца останусь в сетке?
Я знаю, солнце ― меня сожжет».
1905
«На лунном небе чернеют ветки…
Внизу чуть слышно шуршит поток.
А я качаюсь в воздушной сетке,
Земле и небу равно далек.
Внизу ― страданье, вверху ― забавы.
И боль, и радость ― мне тяжелы.
Как дети, тучки тонки, кудрявы…
Как звери, люди жалки и злы.
Людей мне жалко, детей мне стыдно,
Здесь ― не поверят, там ― не поймут,
Внизу мне горько, вверху ― обидно…
И вот я в сетке ― ни там, ни тут.
Живите, люди! Играйте, детки!
На всё, качаясь, твержу я «нет»…
Одно мне страшно: качаясь в сетке,
Как встречу теплый, земной рассвет?
А пар рассветный, живой и редкий,
Внизу рождаясь, встает, встает…
Ужель до солнца останусь в сетке?
Я знаю, солнце ― меня сожжет».
1905
