Бездонно мы глубоки,
но и одиноки очень,
как и остальные, впрочем,
старые колпаки;
но нас трое таких.
Когда-то в дни сотворений
каждый из нас воздвиг
град свой из озарений
на страхе и любви.
А ныне, после стольких прожитых
навсегда лет
стали почти невозможны
ни любовь, ни свет.
Слалома нету мыслей,
лишь одна ― считаем года,
немыслимые лет числа,
пролитых навсегда.
И страх.
Ах,
бедные мы, бедные,
живем одни сами,
и, Бога не ведая,
сами одни умираем.
1997