Старый танк
Я видел танк в лесу. Разбитой головой
Припал к сосне он, скорчившись от страха.
Как ребра гусеницы обросли травой
И он лежал гигантской черепахой.
И странною казалося для глаза,
Что эта груда неуклюжего’железа
Ползком прошла Россию до Кавказа
И сдохла здесь, не выбравшись из леса.
Но сколько самых горьких новостей
Вошло навек в любимые дома,
И сколько детских перемолото костей,
И сколько матерей сошло с ума!
Горящих зданий отсветом облитый,
Он шел на нас, вытягивая хобот,
Столетниё продавливая плиты,
Шел на Восток по мостовым Европы,
Людей загнав в землянки и окопы.
И люк открывши и открывши рот,
Танкист, пожаров запахи вдыхал,
Слезал с брони, мурлыкая фокстрот,
И шел ломать, что танк не доломал.
И цель стрельбы — его всей жизни цель.
Как танк, он чисто делал свое дело.
И кругозор, как смотровая щель,
Был узок и приплюснут до предела.
Как бронированный, в лоснящейся кожанке,
В подбитых сапогах, в тяжелом шлеме.
Не женщины — -таких рожают танки,
Людей автоматическое племя.
… Танк шел сквозь лес, подмяв стволы берез,
И звенья гусениц промазанных покорно
Тянули, чавкая. Теперь он в землю врос
И сквозь железо пропоролись корни.
Кто слышать мог его предсмертный рев,
Когда заглохла жизнь в моторном пульсе?
Но сбитый набок броневой покров,
Но мертвый зев разорванных стволов
Хранил следы его живых конвульсий.
Креста отек тускнел на краске серой
Гноящеюся раной желтоватой.
Он был наказан самой высшей мерой —
И он, и тот, кто в нем сидел когда-то.
… Когда войны последней черный дым
Рассеется под небом голубым,
И руки белые по локти оголя,
Как женщина, любимая земля
Перебинтует след траншей и травм
Зелеными бинтами вечных трав,
Далекие потомки напоказ
Поставят танк войны последних лет
В музее ископаемых богатств,
Как первобытный ящера скелет.