КАНЦОНА III
1
Я вопрошал полуденные волны:
«К вам, волны, прихожу осиротелый:
Как одиноким быть ― и быть единым?»
Ответствовали волны: «В полдень белый
Мы осмоленные лелеем челны
И прядаем, гоняясь за дельфином.
Вернись, когда на побережьи длинном
Луч удлиннит гребней зеленых тени
И час пески опенит розой алой.»
Я на заре усталой
Сошел на отмель, и заслышал пени
Стихии одичалой:
Луна всходила, и волна вставала,
По ласке лунной томко тосковала.
2
Мятежной влаги рос прилив, мужая,
Под пристальным и нежным притяженьем;
И в камни зыбь хлестала пеной белой,
До глубины волнуема движеньем,
Всем зеркальным простором отражая
Богини нимб, средь неба онемелой,
Сплав серебра в золе порозовелой, ―
Впивая полным лоном свет струистый,
Струясь и рея струйностью двойною, ―
Вся жизнию родною,
Вся плотию согретая пречистой, ―
Волшебной пеленою
Покрытая, ― но светлых чар не видя,
В касаниях разлуку ненавидя.
3
Подлунные так в полночь пели волны
Свою тоску душе осиротелой;
Я ж в одиночестве прозрел слиянность
Сил соприродных, и на лире смелой
Отшедшей пел: «О ты, которой полны
Все сны мои, ― чья в сердце осиянность
Мерцает мне сквозь тусклую туманность
Мирской пустыни! Стала прозорлива
Душа страданьем, и прикосновений
Твоих, мой близкий гений,
Познала трепет, и в огне прилива
Незримою счастлива.
Откройся ж мне, мои разверзни очи,
Разоблачись светилом ясной ночи!»
―
Она в ответ: «Когда б узнали волны,
Что в них луна, что блеща реют ею, ―
В струях своих узрели б лик желанный.
Твоим, о мой избранный,
Я стала телом; ты ― душой моею.
В песках моею манной
Питаемый! воззри на лик свой вчуже:
Жену увидишь воплощенной в муже.»