последних королей осталось только двое:
один из них никто, другой из них нигде,
как странно эту мысль ночной чугун усвоил,
чтоб отразиться с ней в мерцающей воде.
для кованных гербов с их клекотом орлиным
был создан и весь миг и вся речная гладь ―
чтоб белизна небес и королевских лилий
могла один лишь цвет собою означать.
от пристани ночной до следующей ночи
всех утренних шагов не вспомнить и не счесть,
а холод не на слух, но лишь на ощупь прочен,
гудками подчеркнув свою благую весть.
но вот оседлан конь, но вот походный сумрак,
но вот походный стяг развернут наконец, ―
и белые края потусторонних суток
сверкают над челом, как царственный венец