Глава III
Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил.
М. Исаковский
Спой же песню мне, Клава Шульженко,
над притихшею темной Москвой,
над сожженной врагом деревенькой,
над наградой и раной сквозной!
Спой, мой дядя семнадцатилетний,
в черной раме на белой стене…
Беззаветный герой, безответный,
как с тобой-то разделаться мне?
Не умею я петь про такое,
не умею, комдив, хоть убей!
Целовать бы мне знамя родное
у священной могилы твоей.
Не считайте меня коммунистом!!
И фашистом прошу не считать!
Эх, танкисты мои, гармонисты.
Спойте, братцы. Я буду молчать.
Пой, гармоника, пой дорогая.
Я молчу. Только пули свистят.
Кровь родная, я все понимаю.
Сталинград, Сталинград, Сталинград.
Сталинград ведь!! Так что же мне делать?
Плакать плачу, а петь не могу…
В маскхалате своем красно-белом
пой, пацан, на горячем снегу.
Сын полка, за кого же ты дрался?
Ну ответь, ну скажи ― за кого?
С конармейскою шашкой бросался
за кого ты на «Тигр» броневой?
Впрочем, хватит! Ну хватит! Не надо,
ну, нельзя мне об этом, земляк!..
Ты стоишь у обугленной хаты,
еле держишься на костылях.
Чарка горькая. Старый осколок.
Сталинград ведь, пойми ― Сталинград!
Ты прости ― мне нельзя про такое,
про такое мне лучше молчать.