БАЛЛАДА О НЕИЗВЕСТНОМ СОЛДАТЕ
Огремлите, гарматы,
закордонный сумрак,
заиграйте зорю
на серебряных сурмах!
Та седые жемчуги,
слезы Запада-края,
утри, матерь божья,
галицийская краля.
Да что тебе, матерь,
это гиблое войско?
Подавай тебе, мать, хоругвь
да мерцание воска!
Предпочла же ты, матерь,
и не дрогнувши бровью,
истеканию воском ―
истекание кровью.
Окровавился месяц,
потемнело солнце
по-над Марною, Березиною,
по-над Изонцо.
Люди шли под изволок
перемогой похода ―
на Перемышль конница,
по Карпаты пехота…
Пела пуля-певунья:
«Я серденько нежу!
Напою песню-жужелицу
солдату-жолнежу».
(Под шинелью ратника,
что по-польски «жолнеж»,
тихий корень-ладанка,
зашитая в полночь.)
Винтовка линейная
у тебя, солдате,
во всех позициях
умей совладать ей.
Котелок голодовки,
шинель холодовки
да глоток монопольки
у корчмарки-жидовки.
Была война-доля!
Флаги радужней радуг.
По солдату ходило
пять сестер лихорадок.
Сестрица чахотка
да сестрица чесотка,
милосердный платок
трясовицей соткан…
У тебя в селе матка
да невесто-младо
(а в полях палатка,
лазарет-палата).
Лазаретное утро,
госпитальный вечер.
Аспирин да касторка,
сукин сын ― фельдшер!
А кто ты есть, жолнеж,
имя свое поведай?
Слово матки исполнишь ―
обернешься победой.
А тебе за победу
або крест на пригорке,
або костыль инвалидный,
або медный «Георгий».
О, шумите, рушницы,
невелика потеря.
Артиллерия, вздрогни!
Упади, инфантерия!
Пролети, пуля-пчелка,
попади, золотая,
в лошадиную челку,
в человечье темя.
Покачнись, брате жолнеж,
умирая рано.
Под могилкой репейною
затянется рана.
А слезы матки с невестой,
позолотой играя,
утрет божия матерь,
галицийская краля.
1928