Женщины, любившие поэтов,
Дайте вас в столетьях разыскать,
Чтобы вам в глаза взглянуть за это
И в прохладный лоб поцеловать!
Милые! Как быстро обернулись
Вы на зов, неслышный для других,
И сначала к песням прикоснулись,
А потом к губам, что спели их!
И не вместе с вами ли, бывало,
В эти души трудные вошло
То, чего без вас им не хватало:
Женское терпенье и тепло.
И за вашу верность, вашу нежность,
За неповторимый ваш союз
Вам дана бессмертия безбрежность,
Россыпь строк и даже зависть муз!
Пусть слыла иная лишь подружкой,
А была заботливей жены,
И не раз вы гейневскою «Мушкой»
В жизнь поэта были вплетены.
Все ж, как ни жалели, ни любили,
Как других вы ни были нужней ―
Об иной не знали иль забыли,
Лишь поэт, прощаясь, скажет ей:
«Пусть тебя никто не опознает,
Именем твоим не назовет,
Но в моих стихах твой взор сияет
И твое молчание поет!
И моими о тебе стихами
Я возьму тебя с собой туда,
Где над ними ― нет, о нет: над нами! ―
Небо просияет навсегда!»
1967
Дайте вас в столетьях разыскать,
Чтобы вам в глаза взглянуть за это
И в прохладный лоб поцеловать!
Милые! Как быстро обернулись
Вы на зов, неслышный для других,
И сначала к песням прикоснулись,
А потом к губам, что спели их!
И не вместе с вами ли, бывало,
В эти души трудные вошло
То, чего без вас им не хватало:
Женское терпенье и тепло.
И за вашу верность, вашу нежность,
За неповторимый ваш союз
Вам дана бессмертия безбрежность,
Россыпь строк и даже зависть муз!
Пусть слыла иная лишь подружкой,
А была заботливей жены,
И не раз вы гейневскою «Мушкой»
В жизнь поэта были вплетены.
Все ж, как ни жалели, ни любили,
Как других вы ни были нужней ―
Об иной не знали иль забыли,
Лишь поэт, прощаясь, скажет ей:
«Пусть тебя никто не опознает,
Именем твоим не назовет,
Но в моих стихах твой взор сияет
И твое молчание поет!
И моими о тебе стихами
Я возьму тебя с собой туда,
Где над ними ― нет, о нет: над нами! ―
Небо просияет навсегда!»
1967
