ПАМЯТИ ГРАФА АЛЕКСЕЯ КОНСТАНТИНОВИЧА ТОЛСТОГО
1
Наш вдохновенный бард, наш северный Баян
Он был певец ― воистину народный!
Как небо синее, что море-окиян,
Глубок его напев торжественно-свободный.
В годину смутную озлобленной борьбы
Сумел он овладеть святынь предвечных тайной.
Не поняли тогда пролётных дней рабы,
Что он в их стане был свободный «гость случайный»!
«Двух станов не боец» ― входил он в пламя сеч
С одними гуслями да с вольною душою,
И под гуслярный звон могучею волною
Всплывала, пенилась разгарчивая речь.
Как мощный взмах орла в безоблачном просторе,
Как дружеский призыв на общего врага ―
Звучала в ней «любовь, широкая ― как море»,
И были тесны ей «земные берега»…
С повадкой княжею, со взором соколиным,
С душою пахаря в живой груди своей ―
Он Змей-Тугарина разил словцом единым,
Как будто был рожден в века богатырей.
Нрав Муромца Ильи, стать статная Потока,
Алёши удаль-смех, Добрыни смелый склад ―
Сливались в нем с тоской библейского пророка
И в песнях залегли, как заповедный клад.
И вот живая песнь, как солнце над землею,
Восходит из его пророческой мечты,
И тают перед ней весеннею водою
Снега над вечною святыней Красоты…
Я верю: вспыхнет тьма, зимы утихнет заметь,
Опять Весна пойдет родимой стороной.
Близка она, близка, ― когда проснется память
О вешних пахарях поэзии родной!