ОТКРЫТИЕ ЛЕТА
Часу в седьмом утра, зевая,
спросонья подойду к окну ―
сегодня середина мая,
я в лето окна распахну.
Особенно мне ветер дорог,
он раньше встал на полчаса
и хлопаньем оконных створок
и занавеской занялся.
Он от Елагина, от парка,
где весла гнутся от воды,
где лето надышало жарко
в деревья,/ в песню/ и пруды,
в песок, раскиданный по пляжу,
в гирлянд затейливую пряжу,
в желающие цвесть сады…
Оно приносит населенью
зеленые свои дары,
насквозь пропахшее сиренью,
сиреневое от жары,
и приглашает птичьим свистом
в огромные свои сады,
всё в новом,/ ситцевом/ и чистом,
и голубое от воды,
всё золотое,/ расписное,
большое,/ легкое,/ лесное,
на гичке острой,/ на траве,
на сквозняке,/ на светлом зное
и в поднебесной синеве.
Я ошалел от гама, свиста
и песни, рвущейся к окну, ―
рубаху тонкого батиста
сегодня я не застегну.
Весь в легком, словно в паутинах,
туда, где ветер над рекой, ―
я парусиновый ботинок
шнурую быстрою рукой,
туда, где зеленеет заросль,
где полводы срезает парус,
где две беды,/ как полбеды,
где лето кинулось в сады.
Я позвоню своей, дивчине
4-20-22 [четыре двадцать двадцать два],
по вышесказанной причине
скорей/ туда,/ на Острова.
Вы понимаете? Природа.
уединенье в глубь аллей ―
мои четыре бутерброда
ей слаще всяких шницелей.
Мне по-особенному дорог,
дороже всяческих наград
мой расписной,/ зеленый город,
в газонах, в песнях/ Ленинград.
Я в нем живу,/ пою,/ ликую,
люблю/ и радуюсь цветам,
и я его ни за какую
не променяю,/ не отдам.
19 мая 1934