Уже ноябрь туманит фонари,
Все улицы просторнее и тише,
Прохожие спешат, лишь два иль три
Уткнулись хмуро в мокрые афиши.
Еще в саду на сломанном столбе
Качаются забытые качели, ―
Мой милый друг, не кажется ль тебе,
Что мы прошли и молча постарели.
Всё я да ты, понятливый мой пес,
Под сумерки недлинная прогулка,
Холодный чай да пачка папирос,
Да для тебя прикупленная булка.
Так и летим. В пустынные миры,
Сквозь мрак и дождь к созвездью Геркулеса,
Не отрываясь от земной коры,
Не замечая собственного веса.
В ошейнике иль в старом пиджаке
(Не всё ль равно? ) мы вышли на дорогу,
Всё ты да я ― и оба налегке,
Не торопясь, почти шагаем в ногу.
Ноябрь, ноябрь. И зонт не перекрыт, ―
Но воздух так деревьями колышет!
Весь город легким воздухом омыт,
И каждый лист не шелестит, но дышит.
1948